Долго думать у меня просто времени не было. Оставив все три винтовки на своем пятачке, я торопливо спустился на тропу и склонился над телом Рамазана. После стольких одновременно полученных осколочных ранений, конечно, не живут. Мина разорвалась у Рамазана за спиной, уронив его лицом в каменистую землю, и я даже в лицо старался не смотреть, когда переворачивал его на спину, чтобы забрать автомат и запасные рожки к нему. Три полных рожка. Стрелять можно до тех пор, пока автомат не заклинит.
Мои снайперские винтовки – оружие хорошее во всех планах, кроме одного: они лишены скорострельности и при низкой плотности огня не сумеют остановить бегущую толпу. А толпу эту необходимо или остановить, или хотя бы задержать на какое-то время, чтобы дать возможность «краповым» занять перевал и ближайшие подступы к нему. Хотелось надеяться, что они поймут, насколько сильна и убийственна для них позиция на скалах, разделяющих сам перевал и хребет, и займут эти скалы. Все зависит от опытности их командира. Но если я сейчас отступлю к «краповым», тогда уже бандитов ничто не задержит. Я сумею прорваться к своим, но сами «краповые» едва ли успеют занять выгодную позицию. А отсюда, со своей скалы, я смогу задерживать продвижение бандитов. А вот если они будут пытаться прорваться мимо меня, то смогу ли я удержать свою точку – это еще вопрос. И совсем уж не ясным был другой вопрос: подойдут ли ко мне на помощь «краповые»? Для этого им следовало знать проходы через скалы. А они их не знают. Я же не имею связи ни с ними, ни со своей ротой и потому не могу дать сигнал об опасности.
Да у меня, по сути дела, оставался только один вариант: издали расстреливать бандитов и не подпускать их на ближнюю дистанцию. Но тропа скоро должна сделать поворот, и бандиты окажутся в мертвой зоне, недоступной для моего оружия. Ближний пик будет закрывать обзор, и бандиты подойдут совсем близко. Значит, уже пора начинать стрелять. И чтобы подать хоть какой-то сигнал, необходимо снять со всех трех винтовок глушители. Без глушителя крупнокалиберная винтовка лупит, как пушка. Ее услышат все, а раз услышат, то постараются отреагировать. Пусть даже не ко мне прорваться, а хотя бы скалы над перевалом занять…
Снять глушители – дело нехитрое, хотя резьба на них мелкая и вертеть приходится долго. Тем не менее с задачей я справился. Все три глушителя сложил в стороне и все три винтовки выставил рядом, чтобы стрелять из них поочередно. И сразу же приступил к делу. При этом, памятуя о том, что запас патронов у меня ограничен, и помня свой удачный выстрел по бандитам, я старался подбирать цель так, чтобы пуля, пробив первого противника, угодила и во второго. Пуле моей винтовки бронежилет не страшен, но все же не позволит ей пролететь навылет. Поэтому я дал приказ прицелу показать наибольшее укрупнение и выбрал горло высокого бандита, идущего одним из первых. Он как раз удобно стоял и закрывал следующий ряд.
Отвыкнув стрелять без глушителя, я на какую-то секунду даже оглох от звука выстрела. Звучал он совсем не так, как выстрел из автомата, и даже гораздо громче, чем выстрел из охотничьего ружья. Но я сразу, не переводя дыхание, положил винтовку перед собой, а сам сместился к следующей. Здесь прицел был настроен, и я успел увидеть переполох, вызванный моим выстрелом в рядах бандитов. Я даже не сразу понял, что произошло, потому что не меньше десяти человек лежали и не шевелились. Но всех десятерых я, естественно, не мог уложить одним выстрелом, хотя впечатление складывалось именно такое. Сразу вспомнился рассказ отца, как он, будучи ребенком, пошел на охоту с дедовским ружьем. И нарвался на стаю куропаток, облепивших дерево. Отец выстрелил в одну, а с дерева свалились все. Но пока он радовался своему успеху, все до одной куропатки успели подняться и улететь. Просто он промахнулся, а куропатки упали в обморок от выстрела. Мне подумалось, что нечто похожее произошло и на тропе. Но я быстро разобрался. Трое бандитов лежали лицом к небу, хотя я рассчитывал на двоих. Прицел помог рассмотреть, что у двоих было пробито горло, а третьему, более низкорослому, пуля попала в рот. Безболезненно проглотить пулю калибра 12,7 бандиту не удалось. Умер, должно быть, от несварения желудка, тогда как первые двое – от удушья. Удивляться убойной силе пули не стоило, если она броню бронетранспортера и боевой машины пехоты прошивает с восьмисот метров. Американцы испытывали эти винтовки на своих хваленых монстрах «Брэдли»
[14]
, и два самых защищенных броней места – механика-водителя и командира экипажа – оказались полностью пробиваемы. Нашу технику можно пробить только сбоку, где броня потоньше.
Грохот выстрела, далеко пробежавший по ущелью, и смерть сразу троих бандитов заставили остальных залечь, чтобы спрятаться от следующего выстрела. Но это спасло бы их в том случае, если бы я находился на одном уровне с ними или ниже. Моя же позиция была более высокой, чего они, кажется, еще не поняли. И передовой бандит, что нес на плече гранатомет «Муха», как лежал, уткнувшись носом в тропу, так и остался лежать. Пуля пробила ему затылок и, как я мог предположить, через голову вошла глубоко в тело. Пока бандиты не отреагировали на второй выстрел, я опробовал и «Гекату». У этой винтовки отдача оказалась не такой сильной, хотя «газовая атака» винтовки после выстрела была более значительной. Я же быстро перебрался к первой винтовке, уже выплывшей из газового облака, и поднял ствол.
Однако, пока я перебирался от винтовки к винтовке, бандиты уже что-то сообразили и начали перегруппировываться, отыскивая камни, за которыми можно было спрятаться. Таких камней было немного и на всех не хватало, а подъем на хребет был слишком крутым, чтобы забраться по нему и найти убежище на высоте. Если бы они определили место, с которого по ним стреляли, то могли бы и вперед по тропе ринуться. Естественно, при этом были бы и потери, но большинство успело бы добежать до мертвой зоны, а там укрыться, перегруппироваться и осмыслить свое положение. Это осмысление привело бы бандитов к очевидному выводу, что им следовало бы идти на меня в атаку.
После следующего выстрела у меня промелькнула мысль, что я попал в какой-то склад боеприпасов – так вздрогнула и зашаталась скала подо мной. Она и от прямого попадания мины так не шаталась. И только после того, как я взял в руки следующую винтовку и посмотрел в прицел, я понял, что произошло. Бандиты все как один смотрели себе за спину, где поднималось большое пылевое облако. Значит, они взорвали свои пещеры. Может быть, не все, может быть, взорвали только выходы, чтобы отсечь возможность преследования. Но этим действием они и себе только одну дорогу оставили: через простреливаемую мною тропу.
Я повернулся вместе с винтовкой и посмотрел на «краповых» через прицел. Они не торопились и даже остановились, преодолев только четвертую часть подъема. Впрочем, остановились они для того, чтобы посмотреть на последствия рукотворного землетрясения. От этого любой человек остановится. А вот слышали ли «краповые» звуки моей стрельбы, поняли ли, что здесь идет бой, – этот вопрос оставался открытым…
