Он объехал сумятицу стороной, ему ни до кого не было дела.
Безумная, прерывистая мелодия гнала его вперед, вперед, вперед.
Все вокруг рехнулись. Всеволод Игнатьевич со своими
Мигрантами, москвичи, CNN. Даже Анна.
Когда человек вдруг сознает, что он один – нормальный, а все
остальные психи, это уже диагноз.
Роберт Лукич, вы чекалдыкнулись на всю крышу. И, возможно,
уже давно.
Улица начала расплываться, словно бы подтаивать. Снова
атропин, подумал Дарновский, а потом сообразил: это он плачет.
О ком? О чем?
Об Анне? Нет, ее жалеть незачем. Она всегда знает, как
поступать. Не женщина, а скала, не сдвинешь.
О себе? Себя не жалко.
О Даре, вот о чем он плакал.
Как ты распорядился своим Даром, кто бы тебе его ни дал –
Бог, которого нет, инопланетяне, которых тоже нет, или сотрясение мозговых
клеток? Ты мог проникнуть в тайны человеческого сознания и подсознания, стать
гениальным психотерапевтом, утешителем страдающих или голосом безгласных, а
вместо этого десять лет рылся в навозной куче, выклевывая оттуда жалкие крохи.
А может быть, истинным Даром было вовсе не умение копаться в чужих мыслях, а
Мелодия?
Словно в подтверждение, саундтрек взорвался еще более
неистовым, прямо латиноамериканским ритмом.
Вот и музыка тоже свихнулась – чему она радуется?
Психу-одиночке жить на свете незачем. Еще поддать газу, и на первом же крутом
повороте всё закончится. Мелодия оборвется, и продолжения не будет.
Что это дорога вдруг потемнела, пропали дома?
Оказывается, безумного водителя вынесло на загородное шоссе
– то самое, Рублевское. Выходит, руки не просто крутили баранку, они знали,
куда ехать.
Всё складывалось просто отлично. Где всё началось, там и
закончится.
Поворот на Колину Гору он пролетел, едва не перевернувшись –
два левых колеса оторвались от земли.
Нет, здесь было бы слишком рано.
Еще надо миновать мост, и за ним будет поворот, где на такой
скорости точно не вписаться. Еще полминуты, не больше.
Внезапно Роберта осенило. А что если на самом деле он погиб
тогда, в автобусе? И всё, бывшее потом, не более чем предсмертная химера,
примерещившаяся угасающему сознанию?
– А вот это мы сейчас проверим, – свирепо сказал он вслух и
вдавил педаль газа.
Через мост пролетел вихрем. Вывернул руль, хоть и ясно было
– сейчас вмажется в деревья на той стороне изгиба дороги.
Но за поворотом были не деревья. Там стояла, упираясь в
самое небо, Белая Колонна, наполненная живым светом.
Последняя мысль, уже в самый момент столкновения, была
такая: а мелодия-то звучит. Значит, не конец? Продолжение следует?
