Погасив свет, мы молчим несколько долгих мгновений. Потом Финн говорит:
— А что тебе назначил отец Мунихэм?
— Дважды прочитать хвалу святому Колумбе и молитву Деве Марии.
— Ну и ну, — бормочет в темноте Финн. — Что-то уж слишком мало.
— Я пыталась ему это объяснить.
— Я ему скажу, когда завтра увижу. А ты уже все исполнила?
— Конечно. Разве это трудно?
Финн ворочается, шурша одеялом.
— А ты все еще разговариваешь во сне? — спрашиваю я.
— Откуда мне знать?
— Если начнешь болтать, я тебя стукну.
Финн еще раз переворачивается, взбивает подушку.
— Ну это ведь не поможет навсегда. Придется тебе каждый раз просыпаться и колотить меня. Какой смысл?
— Ладно, ну тебя, — откликаюсь я.
За окном я вижу луну, и это напоминает мне о том, как пальцы Шона прижимались к моему запястью. Я осторожно откладываю эту мысль в сторонку, потому что хочу вернуться к ней после того, как Финн угомонится. Но вместо того, дожидаясь прихода сна, вдруг начинаю думать о словах Финна насчет моей возможной смерти. Насчет того, что он даже не представляет, сколько времени может пройти, прежде чем кто-нибудь потрудится сообщить ему об этом. И тогда я осознаю, что не в состоянии вспомнить, как именно мы узнали о смерти родителей. Я только помню, как они выходили в море вместе, что случалось чрезвычайно редко, а после того мне как будто сразу уже известно: они погибли. Но вот кто сказал нам об этом и когда? Я лежу, крепко зажмурив глаза, пытаясь вызвать в памяти этот момент, но вижу перед собой только лицо Шона и ощущаю, как уносится прочь земля под копытами Корра.
Мне кажется, что наш остров вот так проявляет свое милосердие, не позволяя нам слишком долго хранить ужасные воспоминания, а вместо них подсовывая другие, приятные, и именно тогда, когда они нам нужны.
Глава сорок девятая
Шон
То утро, на которое Малверн назначил аукцион молодняка, выдается на редкость ясным, что, конечно, необычайно любезно со стороны октября. Я слишком долго не мог заснуть после того, как расстался с Пак накануне вечером, так что мне требуются лишние полчаса для подготовки к грядущему, а уж потом я одеваюсь и спускаюсь во двор. Сегодня я не буду скакать на Корре, не буду заниматься своими обычными делами в конюшне. И прекрасная погода, благодаря которой песчаный берег мог показаться вполне приличным местом, будет упущена из-за аукциона.
Двор гудит, переполненный народом, и мужчины с материка уже наливаются шампанским — в девять утра! — не обращая внимания на своих жен, вырядившихся в меха, слишком теплые для такого денька. И постоянно над гулом их голосов слышится конское ржание. Эти туристы выглядят более опрятными, чем те, кто является на остров ради Скорпионьих бегов, и они куда больше смахивают на джентльменов, которых я видел в гостинице, чем кто-либо из местных. Все до единого служащие Малверна сегодня здесь, все заняты делом; этот аукцион снабжает конюшню деньгами на целый год.
Минуты не прошло после того, как я ступил во двор, а Джордж Холли уже хватает меня за локоть.
— Шон Кендрик! Я думал, ты там, с лошадьми.
— Не сегодня.
— Вообще-то я, конечно же, предпочел бы находиться среди конюхов, выводящих лошадей на круг перед покупателями. Но вместо того мне полагается быть как можно ближе к Бенджамину Малверну, на тот случай, если он посмотрит на меня или приподнимет в мою сторону бокал с шампанским. Тогда я могу сразу начать петь хвалу той лошади, которую собираются вывести на круг.
— Сегодня я продаю себя, не их. Я — главная новость.
— Ох, вот почему ты так принарядился! Я тебя едва узнал в этом костюмчике.
— Я его купил для собственных похорон.
Джордж Холли хлопает меня по плечу.
— Ага, значит, хочешь быть готовым к ранней смерти. Надо же, такая мудрая голова на таких молодых плечах! Если твоя Кэт Конноли еще не видела тебя в этом костюме, ей следует увидеть.
Я сильно сомневаюсь в том, что на Пак мог бы произвести впечатление мой теперешний вид — как будто мне не хватает только карманных часов. Если бы такая версия меня была для нее предпочтительнее, это было бы не в мою пользу. Я прижимаю ладонь к жилету и разглаживаю его.
— Как приятно видеть тебя не в своей тарелке, мистер Кендрик! — говорит Холли. — Надо же, ты волнуешься! Ладно, а теперь скажи, какую лошадь стоит купить.
«Волнуешься» — вряд ли подходящее слово. Я совершенно не в силах сосредоточиться. Мне нужно сесть на Корра, а не болтаться тут в костюмчике.
Я отвечаю:
— Меттл и Финдебар.
— Фин-де-бар? Я что-то и не припомню такую. А Малверн вообще показывал ее мне?
— Может, и нет; она из племенных. Начинает стареть, вот он ее и продает.
Я оглядываюсь как раз в тот момент, когда во дворе появляется сам Малверн, за которым тянется процессия потенциальных покупателей. Они явно довольны отличной погодой, и тем, что увидят бега на нашем острове, и чудным хозяином конюшен. Малверн замечает меня, и я вижу, как он фиксирует для себя место, где я нахожусь, — на будущее.
Холли обменивается с Малверном взглядом, который нельзя назвать слишком сердечным.
— Ох, но я же не для того приехал, чтобы покупать производительниц.
— Она выдает только победителей, никак иначе. Что значит ваш взгляд?
Холли хмурится, глядя на какого-то конюха, выводящего молодую лошадку.
— Да я просто высматриваю чистокровок.
— Нет, тот, которым вы обменялись с Малверном. Вы из-за чего-то поссорились?
Холли потирает затылок и жестом отказывается от предлагаемого ему шампанского.
— Ну, просто когда я тут искал, чем развлечься, так натолкнулся на одну из его прежних любовниц. Но я же этого не знал. Думаю, он теперь считает меня жутким повесой.
Вид у Холли обиженный.
Я не говорю ему, что у меня такое же впечатление.
— Пожалуй, прямо сейчас вам лучше думать об аукционе.
— Все будет прекрасно, как только я что-нибудь куплю, — заявляет Холли, оглядываясь через плечо. — Меттл и та производительница… Вообще-то я не собирался покупать производительниц, знаешь ли. У меня их целые стада. Ты разве не можешь просто скрестить ее с твоим красным жеребцом и на следующий год продать мне результат этого счастливого союза?
— Ввести какого-нибудь кабилл-ушти в линию разведения не так-то легко, — отвечаю я. — Иногда кобыла для них — это самка, а иногда — просто еда.
Если и есть какая-нибудь закономерность или причина, по которой жеребец кабилл-ушти готов покрыть обычную кобылу или по которой водяная кобыла готова спариться с обычным жеребцом, я их еще не открыл и не обнаружил. У Малверна есть лошади с примесью крови кабилл-ушти, но они получили ее давно, и этой крови в них осталось совсем немного, да и проявляется она иной раз весьма странным образом. Это, например, лошади, которые любят плавать, как Фундаментал; или кобылки с резким, пронзительным голосом; или жеребята с длинными узкими ушами…
