— Да уж, миф! — скривилась Окса. — И что они умеют делать, эти самые Летучие Сирены?
— Могут нас усыпить и забрать, чтобы владеть нами вечно… — выдохнул Тугдуал.
— Издеваешься? — Окса даже подскочила и развернулась, чтобы поглядеть на парня.
Но тот вовсе не шутил. Бледный и напряженный, он даже не шелохнулся. Окса тронула его за руку — та словно окаменела. Тундуал был в шоке.
— Тугдуал? Тугдуал, ты меня слышишь?
Беглецы, стоявшие по другую сторону образованного Сиренами круга, с ужасом взирали на эту сцену.
К всеобщему удивлению, вперед вышел Павел. Головы раздвинулись и дали ему пройти, продолжая молча парить в воздухе, пристально глядя на каждого члена группы.
Павел взял Оксу и Тугдуала за руки, не забыв Простофилю, безмятежно взиравшего на Сирен.
— По-моему, им чего-то не хватает, — заметил Простофиля со свойственной ему наблюдательностью.
Окса невольно хрюкнула, настороженно покосившись при этом на следующие за ними по пятам головы.
— Нет, ну ты видел, а, Гюс? — вполголоса бросила она другу. — Офигеть, да?
— Перестань… — ответил Гюс, совершенно выбитый из колеи. — Я тут совсем скоро спячу. Это какой-то постоянный кошмар наяву.
— Этот кошмар может продлиться вечно, если Сиренам удастся нас усыпить, — хмуро сообщил Тугдуал.
— Это еще что за ерунда? — вскинулся Гюс.
— Тугдуал прав, — вмешался Абакум. — Летучие Сирены — потомки падшей Феи-Без-Возраста, изгнанной с Острова Фей.
— За что? — поинтересовалась Окса.
— Прекрати перебивать! — рассердился Гюс, больно ткнув ее локтем. — Попробуй хоть разок держать себя в руках!
Удивленная его властным тоном, Окса вытаращила глаза, чем вызвала у него широкую улыбку. Желая ее скрыть, Гюс опустил взгляд и чуть наклонил голову, закрыв длинной прядью волос половину лица.
Абакум жестом предложил Беглецам сесть вокруг него. Трасибула повисла посередине, обеспечивая свет и тепло. Что до Летучих Сирен, то вызывающие тревогу существа продолжали парить над их головами, не произнося ни слова.
— Падшую Фею-Без-Возраста звали Кремона, — продолжил Абакум. — Ее снедали зависть и жажда власти, ведь и у Фей-Без-Возраста тоже могут быть дурные наклонности… Кремона готовила заговор, мечтая стать во главе Фей-Без-Возраста, править в Эдефии и заставить Внутренников выполнять ее прихоти. Но ее планы вовремя раскрыли, и феи изгнали ее, но сперва наложили на нее проклятие, лишившее ее тела. С этого дня, чувствуя себя непонятой и поруганной, Кремона поклялась страшно отомстить бывшим подругам. На протяжении веков она сумела объединиться с еще несколькими наказанными подобным образом Феями-Без-Возраста, и они образовали клан Летучих Сирен.
— Они опасны? — спросил Пьер.
Абакум серьезно поглядел на него.
— Очень, — подтвердил он. — Сказанное Тугдуалом — чистая правда. Сирены стараются убаюкать, усыпить живых и забрать у них душу. Иными словами, они стремятся нас убить, потому что, лишившись души, мы становимся лишь пустой оболочкой. Пока такого случая еще не было, но это лишь вопрос времени. Нам нужно быть настороже и бороться со сном, в который они наверняка попытаются нас ввергнуть.
— Будет ли у вас желание выслушать написанное в моем сознании существенное уточнение? — вмешалась Фолдингота.
— Ну конечно, Фолдингота! — кивнул Абакум. — Что тебе известно?
— Убаюкивание не обязательно есть введение в состояние сна, — сообщила Фолдингота. — Убаюкивание быть может как видение, одна лишь цель которого — увести душу того, кто забудется настолько, чтобы за этим видением пойти. Видение очень яркое, Сирены искушать умеют и хитростью большою обладают, они ловушки мастерски умеют расставлять иллюзиями.
Все молчали, переваривая слова Фолдинготы.
— Должны все Беглецы себя от силы тех иллюзий защищать! — добавило маленькое существо. — Иллюзии те — лишь приманка, чтоб усыпить и души их забрать!
— Я понял, о чем ты, Фолдингота, — озабоченно кивнул Абакум. — Это опаснее, чем кажется, ты правильно сделала, что нас предупредила.
— А они нас слышат? — перебила Окса, глядя на длинноволосых бестелесных существ.
— Нет у Сирен Летучих интереса слова выслушивать, что с уст наших исходят, — пояснила Фолдингота. — Черпают сведения они из душ…
— Друзья мои, — снова заговорил Абакум, покачав головой, — нам нужно быть максимально бдительными. Предлагаю следить друг за другом, чтобы предупредить, если кто-то поддастся притяжению Сирен. Будем действовать методично и держаться вместе. Я пойду первым. Реминисанс будет приглядывать за мной, а Леомидо за ней, Тугдуал за Леомидо, Окса за Тугдуалом и так далее. Павел, тебе я доверяю Простофилю. А ты, Фолдингота, останешься со мной. При малейшем подозрении поднимайте тревогу. Все согласны?
— Окса будет присматривать за Тугдуалом? — разочарованно пробурчал Гюс. — А это не будет немного…
— Немного что? — тут же поинтересовался Тугдуал с веселой беспечностью, несказанно бесившей Гюса.
— Немного опасно! — выплюнул он. — Потому что о тебе никак нельзя сказать, что ты нормальный!
Тугдуал в ответ лишь хрустнул пальцами, с иронией глядя на Гюса.
— До чего же вы оба невыносимы… — возмутилась Окса. — Ладно, так мы идем или что? — продолжила она, глядя на отца. — Не всю же жизнь нам торчать в этом туннеле!
Павел кивнул и с опаской покосился на Сирен, паривших над Беглецами. Затем обнял за плечи дочь, и все молча потянулись дальше в темный проход.
27. Никакой пощады!
Туннель казался бесконечным. Создавалось такое впечатление, что он ведет к центру Земли. Вдобавок чуть наклонный пол был усеян острыми камушками, отчего идти Беглецам было еще труднее. Реминисанс в ее сандалиях на тоненькой подошве, практически не защищавшей стопу, приходилось хуже всех. Окса же, хоть и обутая в крепкие и удобные кроссовки, тоже быстро начала спотыкаться, всякий раз чертыхаясь. И поэтому именно она нашла хитроумный выход из положения, достойный Юной Лучезарной, каковой она и являлась: каждые десять-двадцать метров Окса кидала Гранок Торнадона, который мигом расчищал им путь, сильным порывом ветра разметывая камни.
— Нельзя позволять издеваться над собой какой-то паршивой гальке! — торжествовала она, перезаряжая Гранокодуй.
При свете Трасибулы Беглецы шли довольно быстро, по-прежнему в сопровождении Летучих Сирен. Было ощущение, что время перестало существовать. Часы всех остановились на моменте Вкартинивания, так что невозможно было определить, прошло два часа или два дня после их попадания в картину.
Уже стала сказываться усталость. Все они одним глазом присматривали за друзьями, а другим следили за Сиренами: такое напряжение выматывало. По мере продвижения группы Окса чувствовала, как ее силы постепенно иссякают. Ноги, казалось, весили тонну каждая, и у нее возникло почти непреодолимое желание вздремнуть.
