– Хельги, счастье мое, – простонала Меридит, потирая виски, – в другой раз, если отыщешь что-нибудь столь же эксклюзивное, сделай милость, молчи! Не рассказывай никому.
– Но вдруг он найдет средство от рогов? – заволновался принц.
Ближе к полудню Рагнар, замороченный настолько, что с трудом отличал колдовство от яви, решился показать спутникам цветок.
Хельги долго изучал добычу, а потом разочарованно заявил:
– И никакой это не цветок. Я же говорил – папоротники не цветут.
– Как – не цветок?! – выдохнул Рагнар. Явь опять расплылась перед глазами.
– Конечно, не цветок. Смотри: ни пестика, ни тычинок, ни завязи. Просто видоизмененный побег.
Увидев перекошенное и побелевшее лицо рыцаря, Меридит поспешила вмешаться:
– Клады этим отворять можно?
– Конечно, можно. Магией так и разит, – подтвердил Хельги.
– Тогда какая разница, цветок это или нет?
Рагнар шумно перевел дух. В самом деле, какая разница? Главное, чтобы клады отворял. Хотя, с другой стороны, зачем ему, наследнику престола богатейшего Подгорного королевства, отворять клады?
А на следующее утро рыцаря ждал жестокий удар. Первое, что он увидел, проснувшись, был очень довольный Хельги. Спригган держал нож и этим ножом аккуратно разрезал на продольные части… цветок папоротника! Вернее, не цветок.
Рыцарь горестно взвыл. Руки сами метнулись к груди, там, завернутая в тряпицу, хранилась драгоценная добыча, потом и кровью доставшаяся.
Но нет. Его цветок был на месте.
От крика проснулись остальные.
– Сдурел?! – взвизгнула Энка. – Не смей!
Хельги взглянул надменно:
– И незачем вопить. Это не ваш псевдоцветок, а мой личный. Что хочу, то и делаю. От науки пользы больше, чем от кладов.
Рыцарь тряс головой. Ему казалось, будто он вновь во власти злых чар.
Голос Меридит звучал вкрадчиво:
– Хельги, счастье мое, а откуда у тебя этот, как ты сказал «псевдоцветочек»?
– Ночью сорвал. Долго не мог заснуть, смотрю – светится. Подальше, чем первый, но все равно заметно. Я подумал: наверное, это здесь распространенное явление и большого вреда не будет, если я возьму. Пошел и взял.
– Вот так просто пошел и взял?! – хрипло каркнул рыцарь.
Диса взорвалась яростью:
– И ты! Осел неумный! Гоблин спятивший! Пошел на такое дело, никого не предупредив! Тебя прибить мало!
– А кто вчера просил молчать, если что-нибудь найду? – возмутился Хельги.
– Урод, – развела руками девица, – псих ненормальный, натуралист спятивший. Больше сказать нечего.
– Да чего я сделал-то?! Шел осторожно. Думал, если мороки нападут, вернусь обратно, пятясь задом. Не напали же… почти.
В какую-то секунду Рагнар признался сам себе: больше всего ему сейчас хочется расплакаться. Но он героическим усилием воли отогнал недостойные мысли.
Настал день, когда Ильза объявила:
– А у нас продукты кончаются!
– Не может быть! – неприятно поразился Хельги. – Мы такую прорву запасли!
Сам он в походных условиях мог есть не чаще раза в два-три дня. Девицы и эльф тоже питались скромно, Ильза клевала как птичка, зато оба принца и гном отличались завидной прожорливостью.
– Надо было с самого начала установить норму на каждого и выдавать в строгом соответствии! – сердился Хельги. Он точно знал: сперва речь заходит о еде, следом – об охоте.
– У всех потребности разные, – не согласилась Меридит. – Люди всегда едят больше, у них такой обмен веществ.
– Это не обмен веществ, а дурная привычка. Фьординги при необходимости по неделе не жрут, а они тоже люди.
– Это как посмотреть! – пробурчала Ильза тихо, но с интонацией Энки.
– Мы не о моральных качествах фьордингов речь ведем, а об их биологической природе. Может, они и не являются эталоном нравственности, но аппетиты свои сдерживать умеют. Не то что некоторые.
«Некоторые» пристыженно молчали.
– Пойду грибы поищу, – вздохнула Ильза.
Грибы она нашла быстро, их было так много, что росли они правильными кольцами: розовые, гладкие, с углублением в центре шляпки.
– Съедобные, – определил Хельги, – говорушки. Если они не зачарованные, то можно собирать.
Аолен проверил грибы на наличие злых чар и подтвердил пригодность к употреблению.
– Только рвите их осторожно, внутрь колец ступать нельзя, – предупредил он.
– Почему? – заинтересовалась Ильза.
– Примета такая! – встряла Энка. – Иначе, когда у тебя родится ребенок, его выкрадут, а тебе оставят подменыша. Кого-нибудь вроде Хельги.
– Такого хорошенького! – всплеснула руками девушка. – Ой, вот здорово будет!
Хельги смутился.
– В детстве я не был хорошеньким… то есть я и сейчас не хорошенький, а в детстве был и вовсе кошмарным. А уж ел непрерывно, как мельница! Хуже Рагнара! – Для Хельги в этот момент главным критерием безобразия была прожорливость. – К тому же спригганы к грибам отношения не имеют. Тебе подсунут феенка.
– Кого? – переспросила Меридит.
– Феенка. Ну детеныша феи.
– Нет такого слова.
– Есть. Тролль – тролленок, – он взглянул на принца, – олень – олененок. А фея – феенок.
– Орк – оренок! – подхватила Энка.
– Орченок, – поправил Хельги.
– А спригган? – коварно поинтересовалась диса.
– Спригган… и маленький спригган.
– Может, спригганенок?
– Нет, так не говорят.
– «Феенок» – тоже не говорят! – победно закончила Меридит. – Говорят «маленькая феечка».
Хельги пришлось признать лингвистическое поражение, а Энка продолжала развлекаться:
– Диса – дисенок, эльф – эльфенок, гном – гноменок, Ильза – ильзенок…
На грибах путники продержались еще три дня. Как ни ругался Хельги, как ни доказывал, что и дичи в лесу нет, а если есть, то зачарованная и несъедобная, только зря загубим, и потеряемся, и заблудимся, и, может, встретится река с рыбой, – напрасно. На четвертый день грибной диеты собрались принцы, гном и эльф на охоту.
Хельги сидел мрачный, но следом не пошел.
– Аолен догадается, – пояснил он.
– Ну и пусть. Интересно же! – возразила Энка.
Сначала дело не шло. Дичи действительно не было в помине. Несколько часов охотники впустую бродили по лесу – измучились, исцарапались, еще больше проголодались. Они совсем отчаялись, хотели бросить затею, как вдруг…
