Бой вышел тяжелым и долгим. Двоим степнякам едва не удалось бежать, Хельги настиг их стрелами буквально в последний момент. Меридит после долго ворчала, что сражаться надо аккуратнее – свидетели нужны им как гангрена в ухе. Именно этим недугом маялась сейчас диса. Конечно, никакая у нее была не гангрена, а самый банальный чирей, вскочивший от холода и грязи, но слово «гангрена» звучало благороднее.
Аолен пытался ей помочь – безрезультатно! Раны заживлять эльф навострился профессионально, но пустяковый гнойник не давался ни в какую! Он зрел, зрел и прорвался сам, под стенами Трегерата. Энка почему-то решила, что это символично.
– И что, по-твоему, должен символизировать мой чирей? – усмехалась диса.
– Не суть! Что-нибудь да символизирует.
– Ирракшана не спит! – первое, что они услышали при входе в город.
Городские стены и ворота охранялись как в военное время, но группу нелюдей пропустили сразу, лишь предупредив об Ирракшане.
– А мы знаем! – брякнула Ильза. – Нам в Кансалоне сказали.
– Вы идете из Кансалона?! – Стражник, пожилой кудиан, воззрился на них как на выходцев с того света. Он встревожился.
– Мы состоим в гильдии Белых Щитов, – пояснил Хельги, не вдаваясь в детали.
Кудиан кивнул. Он счел объяснение достаточным. Если кому из нелюдей и удавалось по пути из Кансалона в Трегерат сохранить головы, это бывали наемники из Гильдии.
Аолен ожидал увидеть в Трегерате аналог Кансалона: торговый город южного типа с плосковерхими домами из желтого песчаника, широкими улицами, высокими башнями и минаретами, увенчанными округлыми куполами.
Ничего подобного. Архитектурой Трегерат больше всего напоминал гигантский морской форт, приземистый, толстостенный, угрюмый и серый. Окна узкие, как бойницы; под ногами хрустит каменная крошка.
Обстановка там тоже была как в военном лагере: в одном месте куют мечи, в другом – муштруют новобранцев, у стен горками навалены ядра катапульт, стоят наготове чаны со смолой, рядом кучи дров. В окнах многих жилых домов видны установленные самострелы. Город готовился к войне.
Меридит улыбалась, чувствуя себя как дома. Здесь ей было уютнее, чем даже в квартале Гильдии. Если бы не Ирракшана!
– Демон бы побрал эту Ирракшану! – задумавшись, громко воскликнула она.
Но на ее возглас никто не обратил внимания. Подобные фразы уже стали чуть ли не девизом Трегерата.
– А кто такая Ирракшана? – надумал выяснить Эдуард.
– О, это такая пакость! – с воодушевлением ответил наставник. – Демон-убийца! Она живет на западной окраине города и никогда не покидает своей пещеры.
– Кого же она убивает, если всегда сидит в пещере? – удивился Рагнар.
– Эта тварь проникает в мысли избранной жертвы, завлекает в свое подземелье и поглощает сущность. Она питается сущностями. Любой может стать ее добычей, если окажется к пещере настолько близко, что Ирракшана найдет путь к его разуму.
– А как она его ищет? – спросила Ильза, холодея.
– Улавливает негативные эмоции и через них внедряется. Чем сильнее эмоции, тем шире радиус опасной для индивидуума зоны… – Ильза не понимала и половины из объяснений Хельги, и от этого ей становилось еще страшнее. – Потенциальная жертва утрачивает собственную волю и самоконтроль, – продолжал спригган, – и бредет как во сне прямо Ирракшане в пасть.
– Разве сущности едят пастью? – уточнила Энка.
– Откуда мне знать, как их едят? Это я образно выразился, – ответил ей с легким раздражением Хельги: вредная девица вечно цеплялась к словам!
– Говорят, в горах есть секта Черных Моджахедов, они ей поклоняются и приносят жертвы, – добавила Меридит.
– Разве можно поклоняться демону? – удивилась Ильза. – Поклоняются богам!
– Боги и демоны – одно и то же.
– Как – одно и то же?! – не поверила девушка.
– Конечно, одно и то же, – авторитетно подтвердил Хельги. – Демоны являются богами для тех, кто им поклоняется. «Бог» – это просто название такое, чтобы отличать своего от чужих. Например, Ирракшана – бог для Черных Моджахедов, а для нас – просто демон. Но если ты станешь ей поклоняться, она и для тебя будет богом.
– Не стану я поклоняться такой гадости! Зачем ей вообще кто-то поклоняется?
– Затем, зачем и всем остальным. Не все существа имеют доступ к свободным магическим силам. Поэтому они просят помощи у богов, если у них в чем-то нужда. Как люди, например.
– А спригганы?
– Нам боги не нужны. Мы пользуемся Силами Стихий, аккумулируя их в дольменах. – Слово «аккумулируем» Ильзе было незнакомо, она решила, что это заклинание.
– А дисы? – заинтересовался Рагнар. В последнее время его интересовало все касающееся их имени.
Меридит ответила важно:
– Мы поклоняемся Одину и асам! – Но справедливости ради добавила: – Ну не то чтобы очень – так, вспомним иногда… Но если диса будет доблестна на поле боя, она может привлечь внимание асов, а Один призовет ее в Вальхаллу и сделает валькирией. Цель жизни каждой дисы – попасть в Вальхаллу.
Хельги фыркнул:
– Ага! И прислуживать за столом дохлым фьордингам!
– Что за дурость? С чего ты взял? – окрысилась Меридит.
– Это не я, это фьординги так говорят! Павших в бою воинов-эйнхериев Один заберет в Вальхаллу, они будут непрерывно есть, а валькирии – им прислуживать. Да! Говорят, валькирии еще ткут ткань из человеческих кишок и поют зловещую песнь! И ради этого ты готова бросить меня на произвол судьбы и переселиться к дурацкому Одину? Кстати, фьордингов туда берут только убитыми. А вас?
Диса сперва разозлилась, но увидела обеспокоенное лицо Хельги и рассмеялась:
– Живыми нас берут, живыми! А меня-то уж точно не возьмут, не переживай. Моя прапрабабка Брюнхильд в Вальхалле опозорила фамилию. С ней приключилась какая-то амурная история.
Энка слушала разговор с необычайной задумчивостью, а потом изрекла очень серьезно:
– Вот интересно, если ВСЕ валькирии поют так же, как наша Меридит, как бедный Один это выдерживает?!
И невозможно было понять, издевается она или в самом деле сочувствует северному богу.
– Мы не будем здесь долго задерживаться, – с легкой грустью рассуждала вслух Меридит, оглядывая милые сердцу картины городских укреплений. – Переночуем где-нибудь, отоспимся, день пересидим, а вечером…
– Нас могут не выпустить из города, – вклинился Хельги, – сочтут подозрительными: все стремятся сюда, а мы – наоборот. Зря мы внутрь вошли, надо было стороной обойти.
– Надо было раньше думать.
– Кто же знал, что здесь такой бастион? Одна надежда – через другие ворота попробуем выйти.
