– Зануда, – махнула рукой девица. – Ладно, допустим, что водятся. Как их ловят?
Тут уж во всеоружии оказался Хельги. Единорог как-никак тоже зверь, хоть и магически измененный.
– Их приманивают сладкозвучным пением. Если петь достаточно громко, долго и красиво в том месте, где водятся единороги, они выйдут. Тогда их сможет поймать шелковой лентой невинная девушка.
– И кто будет петь? – Энка продолжала мыслить стратегически.
– Я не буду! – откликнулась Меридит.
– Ясно, не будешь. Твоим пением только врагов устрашать. «Психологическая атака» называется. И нечего лягаться, щас как дам! Ильза, ты умеешь петь?
Ильза петь не умела по причине отсутствия слуха. Слух, по его словам, был у Орвуда, но подвел голос. У Хельги с Эдуардом не было ни того, ни другого, а репертуар Энки совершенно не годился для ловли единорогов, равно как и для исполнения на трезвой публике. Эльф при первых же словах ее песни покраснел, как юная дева, и закрыл уши руками.
– Тогда сам и пой! – постановила горе-певица. – Раз ты эльф, должен владеть искусствами.
Пел эльф чудесно.
Начал он неуверенно, потому что чувствовал себя крайне глупо. Представьте себе ситуацию: сидит ночью в Арвейских горах грязный, оборванный эльф и распевает громко, долго и красиво в надежде подманить единорога, который здесь, скорее всего, и не водится вовсе. А рядом сидят вредные, не смыслящие в искусстве существа и критикуют на все лады. То им слишком тихо, то слишком громко, то песня недостаточно красивая.
Но постепенно пение увлекло всех, включая самого исполнителя. Слова эльфийских песен понимали лишь диса и принц, но это было и не нужно. Прекрасные мелодии завораживали. То светлая грусть, то звенящая радость звучали в них, слышались напевы птиц, плеск лесных ручьев, шелест могучих коэлнов… Гармония, красота, счастье…
Хельги тряхнул головой, отгоняя наваждение. Он всегда был, мягко говоря, равнодушен к вокалу и сладкозвучному эльфийскому пению неизменно предпочитал дикие воинственные вопли фьордингов или разудалые куплеты наемников. И вдруг надо же – увлекся! Заслушался прямо! С чего бы это? Неожиданно Хельги поймал себя на том, что прекрасно понимает не только мелодию (это само по себе странно!), но и текст песен, хотя эльфийским не владеет. А-а, вот в чем дело! Пение Аолена пробудило в нем несчастную полупереваренную Ирракшаной эльфийскую сущность. Она вылезла из недр его разума, оттеснив его собственную.
Усилием воли Хельги загнал эльфа в себя назад. Мелодии тут же утратили для него всякое очарование, смысл слов стал непонятен, но значение многих эльфийских слов он успел запомнить. «Из всего в жизни можно извлечь пользу, – философски сказал он сам себе, – надо только понять как… Эх, Силы Стихий!!!»
Единорог стоял совсем рядом, на склоне, освещенный рунным светом. Его белая шерсть отливала серебром, янтарно-желтый рог покачивался в такт песне.
– Эй! – зашипел Хельги страшным шепотом. – Заснули, что ли?! Вот же он! Хватайте его!!!
– Как хватать-то?! – В шепоте Энки сквозило отчаяние. – Ленты-то нет! Забыли!
– Да демон с ней, с лентой! За хвост хватать надо! Кто у нас невинный?
Все в смятении переглянулись, потом уставились на Ильзу с немым вопросом. Ах, давно миновали те времена, когда подобный вопрос заставил бы бедняжку залиться краской от смущения!
– Ни за что! – заявила девушка. – Хоть режьте, хоть невинности лишайте! Меня в детстве бодала коза, я теперь боюсь всех, кто с рогами! Близко не подойду!
Это была катастрофа. Крушение всех надежд!
– Послушайте! – осенило вдруг – и не кого-нибудь, а стыдливого Аолена. – Нужна именно девушка? А юноша не подойдет?
– Без разницы! Лишь бы невинный!
– Тогда, возможно, Эдуард…
Вот кто смутился-то! Вот кто расцвел аки маков цвет!
– Чего же ты молчишь, остолоп?! – завопила Энка, уже не заботясь о спокойствии единорога. – Смотри, убежать хочет! Давай за ним!!!
Несчастный Эдуард сорвался с места, понесся, развив редкую для монарших особ прыть. А зря. Лучше бы подошел спокойненько. Единорог шарахнулся от мчащейся на него долговязой фигуры, развернулся и бросился прочь, игнорируя Эдуардову невинность. В отчаянии принц прыгнул, полетел и, падая, вцепился в развевающийся хвост. Животное рванулось, протащило охотника несколько шагов вверх по щебнистому склону, вырвалось и скрылось в лесу. Охая и стеная, горе-ловец встал на колени – и просиял! В руке его был зажат целый пук серебристо-белых волос.
Зрители визжали от смеха, повалившись на землю.
– Бедный я, несчастный! – причитал принц. – Проклятие мне с этим поганым Рагнаром! Мало он меня покалечил, теперь из-за него все себе изодрал! И живот, и колени!
– Ничего, – стараясь скрыть рвущееся наружу веселье, отвечал Аолен, – садись, я тебя сейчас вылечу!
– Хельги, – ликовала Энка, – у тебя не ученик, а чистое золото! Тут волос на десять порций зелья, не меньше! Впору излишки в Эттелии на базаре продавать, как раз на дорогу до Сильфхейма хватит! Но насчет невинности он, пожалуй, наврал. Единорог от него шарахнулся как от проститутки!
Эдуард гордо задрал нос.
Зелье варили поутру, благо с другими ингредиентами проблем не возникло. Череды в округе росло великое множество, лягушачья кожа тоже нашлась, правда сильно подгнившая.
– Хорошо, хоть такая есть, – отметил Хельги. – Обычно лягушки в это время года не линяют.
– И не говори! – серьезно кивнула Энка. – Иначе пришлось бы с живых кожу сдирать.
– Да я скорее позволил бы с живого Рагнара кожу снять, чем с бедных маленьких… – начал Хельги свирепо, но сообразил, что Энка нарочно дразнится. Наконец Меридит зубами отодрала клок от Рагнаровой шапки, все компоненты заложили в котел и стали варить. Ох и сложное это было дело, особенно для Энки. Мыслимо ли – молчать три часа подряд?! Смеяться Ильза тоже не велела, а сильфиду прямо разбирало веселье, стоило ей взглянуть на волосы в котле. Пришлось, от греха, уйти на сборы ежевики. Отличная ежевика росла в Арвейских горах!
Но сварить зелье – это полдела. Теперь предстояло им воспользоваться. Меридит, при поддержке благоразумных гнома и эльфа, предлагала действовать без затей: дождаться любовников, подойти и плеснуть. Энка такой вариант забраковала, она настаивала на засаде.
– Обливать надо так, чтобы не было видно. Вдруг никакого колдовства нет, что про нас подумают?
– А что они подумают, если сделать это незаметно? – заинтересовалась Ильза.
– Подумают, что дождь.
– Такой вонючий?
– Тогда что это птички постарались.
– Птички так не поступают, – сказал Хельги. – У них другая физиология.
