– А нечего его провоцировать! Так и норовите бедному всякую дрянь скормить: то отвар, то Учителя! Естественно, он вынужден защищаться!
– И все-таки это сравнение некорректное! – настаивала сильфида, радуясь возможности поспорить, да еще на такую скользкую тему!
– Просто ты никогда не ела чужие сущности!
– Да уж! Боги миловали! – признала поражение девица. И поторопилась сменить тему. – Делать-то что будем?
Решили довольствоваться малым – незаметно красться следом. Уже близится ночь, темнота надвигается с востока, синими языками туч слизывает розовые краски заката… Скоро одинокому путнику придется остановиться на ночлег, и тогда они просто, по-воровски, стащат у него Грааль.
– Если только он не установит защиту, – скептически заметил Орвуд.
– Не должен, – успокоил Хельги. – Гастон Шин говорил, он на любой мелочи Силу экономит. А уж после того как поистратился в Кансалоне, тем более поскупится. Он теперь, наверное, и в астрал-то лишний раз боится заглянуть!
– Ну будем надеяться, что ты прав!
Хельги не ошибся, но это им не помогло. Учитель не стал останавливаться, он провел в пути всю ночь. Шагал и шагал как заведенный, не зная усталости, не страшась темноты. Преследователи вновь начали поговаривать о нападении.
– Подождем, – уговаривал Аолен, самый терпеливый из всех. – Возможно, он просто побоялся, что на него, сонного и беззащитного, нападут те твари, что охотятся в темноте, и решил отложить отдых до рассвета? Может быть, днем нам повезет больше?
Не повезло.
Следующий день уже начинал клониться к закату, когда впереди на дороге Учитель заметил несколько фигур, движущихся ему навстречу. Это они! Его ученики! – безошибочно подсказало чутье.
Он один видел юных Странников – преследователи были слишком далеко. В открытой степи почти нет укрытий, подходящих для слежки, поэтому они старались выдерживать дистанцию и отставать настолько, чтобы только не выпустить из виду ту маленькую темную точку, в которую превратился ушедший вперед Учитель.
К тому же дорога в том месте делала поворот, огибая огромный курган, и все, что происходило с этой минуты, было скрыто от их глаз.
Старик прибавил шагу, и скоро магическая связь стала не нужна, хватало обычного зрения – с некоторых пор оно, хвала Граалю, заметно улучшилось, стало острее, чем в молодости.
Он ясно видел всех четверых мальчиков… Но что это?! Руки у каждого связаны за спиной, ноги спутаны веревками… А вот и охранник – крупная дева с аттаханским копьем!
– Ах, демон тебя побери! – с раздражением подумал маг, прицеливаясь посохом. – Опять лишние затраты!
Амазонка как подкошенная рухнула у обочины. Удар той силы, на какую расщедрился будущий бог, не мог убить взрослое существо. Эфиселия была только оглушена, но пленники обрели свободу.
– Учитель! – вскричал Эолли, бросаясь вперед. – Он пришел за нами! Он вернулся!!!
Гастон Шин, сияя улыбкой, обернулся к другу, воскликнув победно:
– Вот видишь! Что ты на это скажешь?!
И снова бледные губы Корнелия растянулись в той неприятной усмешке, что так не шла его милому, открытому лицу.
– Скажу, что даже самый прозорливый маг не в состоянии похоронить сам себя, да еще с соблюдением всех ритуалов. Ему не обойтись без нас, вот он и вернулся. Этого следовало ожидать.
– Ты все еще болен, – вздохнул Гастон Шин и устремился вслед за Септимом и Эолли.
Они бежали навстречу со счастливыми до глупости лицами, неловко ковыляя на спутанных ногах. Спотыкались, падали… И новая волна глухого раздражения захлестнула профессора. Он вдруг остро почувствовал, как надоели ему эти четверо! Нерасторопные, недоученные, слабые – они превратились в настоящую обузу! За истекшие три дня он даже не заметил отсутствия учеников, – вот если бы и дальше можно было обходиться без них!
И вот они наконец приковыляли, задыхаясь от бега. Он едва успел разрезать их путы, как они тотчас повалились в пыль на колени и стали хватать за руки, за полы одежды и целовать. Они наперебой несли какую-то восторженную околесицу, называли его своим богом…
Раздражение переросло в злость. Жалкие сопляки, так и не ставшие мужчинами! Чуть не по двадцать лет парням, к чему эти бабьи истерики?! А этот Корнелий, он чего ползет, не поторопится? Думает, его одного станут ждать?!
– Все! Все, хватит, говорю! Хватит скулить! – Маг грубо вырвал полу своего плаща из рук Септима. – Поднимайтесь, нам надо спешить. Мы уходим!.. А ты чего ждешь? – напустился он на Каззеркана, замершего шагах в пяти. – Поторапливайся!
И вдруг…
– Я не пойду с тобой, Учитель, – сказал юноша тихо дрогнувшим голосом.
Тот даже опешил:
– Это что за новость?! Хватит болтать, у нас нет времени на глупости.
– Я не пойду за тобой. – Голос юного мага окреп. – Учитель, мы затеяли дурное дело! Оно не принесет счастья Миру! Я чувствую Зло! Учитель, все изменилось…
Ярость вспыхнула в душе мага холодным, белым факелом. Как смеет это ничтожество перечить ему?! Что за дикие идеи завелись в его безмозглой голове? Откуда?! Кто позволил ему рассуждать о добре и зле?!
– Ты стал другим, Учитель!
Именно этой фразой несчастный Корнелий Каззеркан вбил последний гвоздь в крышку своего гроба.
Профессор обвел присмиревших учеников жестоким, незнакомым взглядом, спросил грозно:
– Кто из вас думает так же?
Юноши отпрянули – таким они еще не видели своего бога! Зашелестели вразнобой:
– Нет! Нет, Учитель! Мы любим тебя, мы верим тебе…
– Прости его, о Учитель! Он болен, он не ведает, что творит! – вновь пал не колени Гастон Шин.
Они были отвратительны, все четверо! Их было слишком много! Больше, чем требовалось для дела. Двоих бы за глаза хватило! А ведь это он создал их, вложил столько труда и сил – о чем только думал?! К чему были такие затраты? Теперь лишние силы совсем не помешали бы…
– Я ухожу сейчас же, – отрывисто и холодно бросил маг. – Кто со мной? Решайте!
– Я! – Септим Хмурый, не раздумывая, сделал шаг вперед. – Я пойду с тобой до конца, о Учитель.
– И я! – эхом откликнулся Эолли.
Гастон Шин замер в смятении. Сердце его разрывалось. Он не смел перечить Учителю, но и бросить друга не мог! Не мог! Ах если бы у него была хоть минута, он нашел бы нужные слова для Корнелия, уговорил, убедил!
Нет, не дали ему и минуты. Случилось то, о чем никто из них не мог даже подумать: ни усомнившийся Корнелий и верный друг его Гастон, ни преданные Септим с Эолли, да и сам Лапидариус еще вчера не поверил бы, что способен решиться на это!
