Да, пожалуй, мне не стоит рисковать, ведь бессмертие мое пока не доказано. Безопаснее будет выбить имя на какой-нибудь крепкой скале и сделать татуировку типа "Забыл, как тебя зовут, — отправляйся туда-то и прочти"…
И зачем я поделился этой мыслью с родными и близкими? На смех меня подняли. Нет, что ни говори, смертным заботы демонов не понять! Надо было с Кукульканом посоветоваться. Эх, как бы мне от этой демонической напасти совсем избавиться? Ведь есть же способ!
Вот удивительная вещь! Когда я только начинал писать дневник — от одной мысли тошно делалось. А теперь привык настолько, что даже рад вновь взять его в руки. Пожалуй, мне его здорово не хватало в последние дни. Особенно в подземелье, когда я думал, что утратил все записи навсегда… Так что профессор Донаван своего добился. Я стал очень собранным и организованным. Надеюсь, он останется доволен.
Второй день после ухода из города.
Мы идем в северном направлении — так указал жребий. Движемся вдоль побережья, местами проходим у самой воды. Я собираю раковины моллюсков — удивительные! У меня уже около трех десятков новых видов, и это, думаю, не предел. Примерно половину из них удается определить до семейства, но есть и совершено новые группы, не имеющие староземских аналогов. Характерная особенность здешних моллюсков — по-настоящему огромный размер раковин. И соответствующий вес. Меня спасает только их удивительная красота — иначе никто не согласился бы их тащить, а одному мне все было бы не унести. Но не буду больше о моллюсках, эта тема неисчерпаема.
Ночью на нас кто-то напал, с копьями и ножами. Мы кого-то убили. Были это не люди, другие твари, очень страшные на морду. Чего они от нас хотели, осталось невыясненным — раненых они забрали с собой. Трупы тоже. Днем нас не беспокоили. Что будет ночью — посмотрим.
Воевать со здешним населением неприятно — оружие у них смазано особым ядом из кожи древесных лягушек. Нельзя допускать даже царапины. Вон, Эдуарда задели ножом — Аолен еле справился. Говорит, отрава — хуже драконьего серебра. Магией ночные твари тоже пользовались, но непрофессионально, так всякий умеет.
Сейчас мы ужинаем. Ильза испекла на камнях лепешки. Не знаю, как другие, а я просто блаженствую. Туземная пища мне надоела до отвращения. То ли дело — родная староземская лепешка! Вру, не совсем родная — мука-то местная, маисовая… Без разницы, если вкусно.
Третий день после ухода из города.
Ночью на нас никто не нападал, но мы все равно не спали. Решили не останавливаться и уйти как можно дальше от этих мест. Чтобы не провоцировать вчерашних тварей. Мы так рассудили: нападение могло быть вызвано лишь тем, что мы забрели на их территорию. Потому как грабителям брать у нас нечего: золота Орвуд с собой не взял. Сказал, тяжело тащить. На него не похоже. Уж не заболел ли?..
На самом деле гном был совершенно здоров. Просто на прощальном пиру он в какой-то момент задремал, всего на пару минут, но успел увидеть очень неприятный сон.
Он сидел на целой груде золота, но каждая вещь, к которой он прикасался, начинала сочиться кровью под его пальцами и скоро растекалась полностью. А рядом маячил мертвый жрец Текалипоку с большой черной дырой в груди и раскатисто хохотал. Общее впечатление от увиденного было таким тягостным, что пересилило гномью скупость. Орвуд не вынес из города ни одного золотого трофея, и даже подарки, полученные от правителя Кауакомека вполне официально, незаметно зашвырнул в кусты.
Поэтому теперь почтенный Канторлонг шагал налегке. По крайней мере, первое время. А потом Хельги подложил ему в мешок одну раковину — кассиса, вторую — лямбиса и, наконец, третью — стромбуса. Очень восхищался: "Смотрите, какой огромный! Просто гигантский! Так я его и назову — Strombus gigas! Стромбус гигантский!"
— Сам его и таскал бы, раз он у тебя гигас! — рассердился гном. — Что я тебе, носильщик?
Демон огорченно моргнул.
— Да я и рад бы! Только у меня в мешке больше места нет. Там у меня фасциолярии.
[11]
Гном грузно скинул мешок с плеч, раковины жалобно звякнули, Хельги чуть побледнел и взмолился:
— Полегче! Разобьешь!
— В мешке у тебя места нет. А на драккаре?! Какого демона мы ноги сбиваем, если можем плыть?
— Если мы будем плыть, я не смогу собирать образцы! Я ради тебя сидел в городе? Сидел! Теперь ты ради науки можешь пройтись пешком!
Но Орвуда было не так просто заставать делать то, что он не хотел.
— Вот ты сам и иди пешком ради науки. А мы поплывем на "Громе" параллельным курсом. И всем будет хорошо. Ну-ка, живенько, тащи его сюда!
В целом идея Орвуда была не лишена смысла. Корабль давал многие преимущества, как то: безопасный ночлег, возрастающая скорость передвижения, дополнительное место для транспортировки образцов. И все-таки Хельги сомневался.
— А вдруг вы его без меня на мель посадите?
— Не посадим! Рагнар — мореход получше тебя! В крайнем случае ты можешь отправить "Гром" обратно в Оттон, при этом он автоматически слезет с мели. Так что не тяни время, тащи драккар!
Четвертый день после ухода из города, первый день плавания.
Да, вот так повернулась наша судьба, что не иду я пешком вдоль берега и не собираю моллюски, а сижу на корме и урывками пишу сии печальные строки. Мы держим курс на восток, назад в Староземье. Потому что на борту "Грома" нас, помимо запасов провизии и прочих полезных вещей, поджидал пакет с красивыми печатями. Это было послание от Рагнарова отца. И вот что оно гласило (цитирую дословно — все-таки исторический документ):
"Приветствую тебя, любезный сын мой Рагнар! Привет и вам, верные други сына моего Рагнара! Уповаю, что обретаетесь вы в добром здравии и никто из вас не покинул мир сей.
Известно тебе, сыне, что не большой я охотник письмена писать, да поневоле пришлось. Прошу, да не как король, но как отец: возвращайся, сын мой Рагнар, домой, не замешкав. И сотоварищей своих о том проси. Ибо вновь грядут темные дни, и сердце наше чует беду, не столь королевству нашему, сколь всему Староземью грозящую. Однако что за беда — не спрашивай, не ведаем. Вести доходят худо, слухи смутные, аки болотная водица. Из десяти лазутчиков возвращается один, да ничего путного сказать не может. У наших-то границ покуда мирно. Но что на севере, что на юге деется — от нас сокрыто. Торговля стала — убытки терпим немалые. По ночам видны далекие зарева. На мачтах синие огни горят все чаще. Мудрецы пророчат недоброе.
Возвращайся, сын мой, с друзьями своими, ибо у вас одних есть опыт в делах подобного рода. Вам одним ведомо, как миры спасают!
Замыслов Высших Сил смертным знать не дано, да только ежели не сама Судьба, так я, король Робер Оттонский, готов призвать вас на службу и за ценой не постою!
