Между прочим, особой благодарности за спасение братья тоже не испытывали. Их больше волновало… да что там — волновало! Они просто в ужас пришли, когда заметили, что мы носим амулеты. Откуда-то вынырнул местный Прародитель, как на грех уцелевший в резне, и устроил нам форменный допрос: кто такие и откуда, почему осмелились нарушить заветы истинных богов и пойти наперекор их воле?
Следовало бы дать ему по шее и уйти, но не хотелось выходить из образа. Поэтому я ему наврал. Изредка на меня находит вдохновение, и я очень ловко вру. Даже лучше, чем Энка, хотя у нее намного богаче практика. Вот Меридит врет плохо — у дис не принято. А Аолен не врет вовсе, по крайней мере, он сам так считает. Потому что выдавать себя за того, кем не являешься, тоже своего рода обман. Но не стану ему об этом говорить — зачем расстраивать?
А Прародителю я наболтал, будто мы действуем по особому поручению Пращуров, называемся Карающей десницей Умрана и призваны защищать мирных братьев от разгулявшейся нежити. Очень складно получилось — Прародитель поверил безоговорочно и велел нас накормить. Мы вежливо отказались, из опасения отравиться спорыньей, и ушли. А на прощание сказали, что боги устами Пращура повелели бороться с нежитью всеми силами. Хочется верить, что это поможет. Наверняка в сундуках и погребах здешних жителей припрятано на черный день драконье серебро…
Тьфу! Аолен меня зовет! Подошла моя очередь на исцеление. Лично я убежден: если прокушенный палец не отвалился сразу, он прирастет сам по себе, без помощи магии. Но Аолен считает иначе. Может, ему просто нравится заниматься целительством, вот он и ищет поводы?
21 марта (полдень)
Свершилось. Мы вышли к Океану. Сидим в портовом кабаке Шванка. В этом городе мне доводилось бывать в детстве, мы его грабили — тогда во Фьордах была мода на дальние набеги. И кабак этот я хорошо помню, потому что сломал в нем скамью и вышиб все окна.
Дети — отвратительные, неоправданно агрессивные существа, одержимые тягой к разрушению. Спрашивается, чем мне помешала та скамья? Зачем было ее портить? Не поленился ведь, в щепки разнес! А окна? Вспомнить стыдно! И еще хозяину в морду дал. Слава богам, что не убил, с меня сталось бы. Будем надеяться, спустя столько лет он меня не узнает. Может, при расчете стоит возместить ему ущерб? Орвуд считает, это будет выглядеть по-идиотски. Аолену и Рагнару такой жест представляется достойным и благородным. Энка и Меридит веселятся — у них всегда один смех на уме. Остальные мнения не высказывают, им все равно.
Белых ряс в Шванке на редкость мало по нынешним временам. Мы свои тоже сняли, чтобы не позориться. Сейчас доедим пирог с рыбой и пойдем в Торговый квартал. Там живет старый сослуживец Балдура, отставной боевой маг. Он хочет с ним поговорить, выяснить обстановку. А потом надо будет вернуться в порт, поискать попутное судно до Закатных островов. Хотя мне кажется, ради такого важного дела, как спасение Мира, не грех угнать подходящую галеру. Думаю, каторжники охотно составят нам компанию до Сандарра. Правда, Аолен против такого плана. Жаль, я не догадался поддерживать надежную связь с "Громом". Теперь мне уже не разобрать, какая из нитей к нему протянута…
Вечер того же дня.
Все устроилось как нельзя лучше! Мы держим курс именно на Сандарр! Но не на краденой галере, а на отличном пиратском фрегате под названием "Валькирия". И благодарить за это мы должны Улль-Бриана. Это он забыл свой дорожный мешок в кабаке, и нам пришлось за ним возвращаться с полдороги.
Вернулись и увидели прапрабабку Меридит собственной персоной. Почтенная старушка хлестала эттелийский ром и бранилась так, что уши у Аолена свернулись трубочкой (очень интересное явление, никогда прежде подобного не наблюдал). Несмотря на изрядное подпитие, бабка признала внучку с первого взгляда, а ведь они, внучки ее, исчисляются десятками, если не сотнями. Удивительная память! Я бы на ее месте всех перепутал!
Меридит же при виде родственницы хотела спасаться бегством. Но Энка быстро нашла с дамой общий язык и уговорила доставить нас на острова. Вот как удачно сложилось дело!
Теперь о нашем визите к магу. До отплытия нам оставалось несколько часов, и мы успели сходить в Торговый квартал…
От трактира до квартала было примерно полчаса ходу по ровной широкой улице, мощенной тесаным булыжником. Здания строгой лаконичной архитектуры, сложенные из добротного красного кирпича и стоящие в четкую линию, будто солдаты на плацу, придавали городу солидный, благопристойный вид. Здесь не было бьющей в глаза роскоши, но и безобразной бедности не наблюдалось. Никакого изящества, но зато — основательность и надежность во всем.
Местные жители, под стать своему городу, были степенными и важными существами. Даже торговлю вели по-особому, без разудалых выкриков зазывал, без обычных базарных склок, без лишней суеты. В Шванке вообще никто никуда не спешил. И чем дальше от порта, кишащего чужаками, тем медленнее и размереннее городская жизнь. "Сонное царство", — охарактеризовала город Энка.
Дом мага Зигмунда Гарта стоял на углу рыночной площади — массивное трехэтажное строение с узкими окнами и широкими двустворчатыми дверями. Разумеется, такие хоромы не могли принадлежать отставному боевому магу средней руки. Он просто снимал в них недорогое жилье из двух комнат без кухни. Балдур усмехался про себя — немногого же сумел добиться приятель Зигмунд! В свое время он, важный и самоуверенный, как все маги, любил поучать молодого сослуживца тому, как надо устраивать свою жизнь и правильно вести дела, чтобы "не остаться на старости лет у разбитого корыта". Видно, собственная наука не пошла Зигмунду впрок. Источником его существования стал не собственный капиталец, за который он так ратовал, отдавая все заработанные деньги в рост, а скромный военный пенсион. Глядя на скудную обстановку темных комнатушек, Балдур радовался, что не внял советам старшего товарища, вовремя ушел из армии и открыл собственное черное дело, весьма и весьма доходное. Правда, теперь все пошло прахом, но многие годы он не знал нужды, чего никак нельзя было сказать о Зигмунде Гарте.
Впрочем, того собственное убогое существование, похоже, нимало не смущало. Он поменял жизненную позицию и вошел в образ этакого философа-бессребреника, сознательно пренебрегающего земными благами ради постижения великого смысла бытия.
Но если отбросить некоторое высокомерие, свойственное всем представителям этой профессии, маг Зигмунд Гарт был неплохим человеком, вполне здравым в суждениях на темы отвлеченные, не касающиеся его лично. Он искренне обрадовался встрече со старым товарищем, которого уж и не чаял увидеть в живых с тех пор, как со всех сторон поползли в город страшные слухи.
Кстати, он смог удовлетворить любопытство Балдура, подсказан, почему Шванк, единственный на всем побережье, устоял, не попал под влияние Братства истинных богов.
Оказывается, город был проклят. Когда, кем и за что — сведения об этом не сохранили ни память старожилов, ни городские летописи, ни народная молва. Но раз в три года, тайно, в самую темную из осенних ночей, двенадцать человек, чьи имена никому не известны, а лица скрыты под бронзовыми масками, приносят на морском берегу кровавую человеческую жертву. Но не богу эта жертва, не демону. Таково условие проклятия. Стоит однажды пропустить срок — и страшные беды падут на головы жителей мирного, добропорядочного Шванка. Будут голод и мор и война мертвых с живыми. А потом сама земля провалится под городом, и океанская пучина поглотит его навеки…
