Ривянин выпрямился. Быстро перехватил меч под левую руку, а
правой, выставив ее в сторону стражников, начертил в воздухе сложный знак.
Сверкнули набивки, которыми были густо покрыты длинные, по самые локти, манжеты
кожаной куртки.
Стражники моментально отступили, заслоняя лица предплечьями.
Кто-то из гостей вскочил, другой помчался к двери. Женщина снова завопила.
Дико, пронзительно.
– Сам пойду, – повторил незнакомец звучным
металлическим голосом. – А вы трое – впереди. Ведите к ипату. Я дороги не
знаю.
– Да, господин, – пробормотал стражник, опустив
голову, и, робко озираясь, двинулся к выходу. Двое других, пятясь, вышли
следом. Незнакомец, убрав меч в ножны, а кинжал за голенище, пошел за ними.
Когда они проходили мимо столов, гости прикрывали лица полами курток.
Глава 2
Велерад, ипат Вызимы, почесал подбородок и задумался. Он не
был ни суеверен, ни трусоват, но перспектива остаться один на один с
белоголовым его не прельщала. Наконец он решился.
– Выйдите, – приказал стражникам. – А ты
садись. Нет, не тут. Туда, подальше, если не возражаешь.
Незнакомец присел. При нем уже не было ни меча, ни черного
плаща.
– Слушаю, – сказал Велерад, поигрывая тяжелой
булавой, лежащей на столе. – Я Велерад, ипат, то бишь – градоправитель
Вызимы. Что скажешь, милсдарь разбойник, прежде чем отправиться в яму? Трое
убитых, попытка навести порчу – недурственно, вовсе недурственно. За такие
штучки у нас в Вызиме сажают на кол. Но я – человек справедливый, сначала выслушаю.
Говори.
Ривянин расстегнул куртку, извлек из-под нее свиток из белой
козловой кожи.
– Это вы на дорогах по трактирам приколачиваете, –
сказал он тихо. – То, что тут написано, правда?
– А, – буркнул Велерад, глядя на вытравленные на
коже руны. – Вон оно дело-то какое. Как же я сразу-то не сообразил. Ну да,
правда. Самая что ни на есть правдивая правда. Подписано: Фольтест, король,
владыка Темерии, Понтара и Махакама. Ну а коли подписано, стало быть, правда.
Но руны рунами, а закон законом. Людей убивать не позволю! Усек?
Ривянин кивнул, – понял, мол. Велерад гневно засопел.
– Знак ведьмачий при тебе?
Незнакомец снова полез за полу куртки, вытащил круглый
медальон на серебряной цепочке. На медальоне была изображена ощерившаяся волчья
морда.
– Как звать-то? Мне воще-то все равно как, спрашиваю не
из любопытства, а для облегчения беседы.
– Геральт.
– Геральт так Геральт. Судя по выговору – из Ривии?
– Из Ривии.
– Так. Знаешь что, Геральт? Об этом, – Велерад
хлопнул ладонью по козловой шкуре, – забудь. Выкинь из головы. Это дело
серьезное. Многие пробовали. Это, брат, не то что пару-другую голодранцев
прикончить.
– Знаю. Это моя профессия, милсдарь ипат. Написано: три
тысячи оренов награды.
– Три тысячи, – выпятил губы Велерад. – И
принцесса в придачу, как людишки болтают, хоть этого милостивый Фольтест не
написал.
– Принцесса мне ни к чему, – спокойно сказал
Геральт. Он сидел неподвижно, положив руки на колени. – Написано: три
тысячи.
– Ну, времена, – вздохнул градоправитель. –
Ну и паршивые же пошли времена! Еще двадцать лет назад кто бы подумал, даже по
пьянке, что такие профессии появятся? Ведьмаки! Странствующие убийцы
василисков! Ходящие, словно точильщики, по домам истребители драконов и
топляков. Геральт? В твоем цехе, ведьмаковском, пиво пить дозволено?
– Вполне!
Велерад хлопнул в ладоши и крикнул:
– Пива! А ты, Геральт, садись поближе. Чего уж там.
Пиво было холодное и пенистое.
– Ну, говорю, времена настали, – снова затянул
Велерад, прихлебывая из кружки. – Дерьма всякого развелось. В Махакаме, в
горах, нечисть кишмя кишит. По лесам раньше волки выли, а нынче, понимаешь,
упыри, боровики всякие, куда ни плюнь – оборотень или какая другая зараза. По
селам русалки да нищенки детей умыкают, уже на сотни счет пошел. Хвори, о каких
раньше никто и слыхом не слыхивал. Прям волосы дыбом встают. Ну и еще это вот,
для комплекта! – Он толкнул свиток по столу. – Неудивительно,
Геральт, что на вас такой спрос.
– Это, градоправитель, королевское обращение, –
поднял голову Геральт. – Подробности знаете?
Велерад откинулся на спинку стула, сплел пальцы на животе.
– Подробности, говоришь? А как же, знаю. Не то чтоб из
первых рук, но источники надежные.
– Это мне и надо.
– Уперся, стало быть. Ну, как знаешь. Слушай. –
Велерад отхлебнул пива, понизил голос. – Наш милостивый Фольтест, когда
еще в принцах ходил, при старом Меделе, показал, на что способен, а способен-то
он был на многое. Мы надеялись, что со временем это пройдет. Ан нет. Вскоре
после коронации, тут же после смерти прежнего-то короля, Фольтест превзошел
самого себя. У всех у нас челюсти отвалились. Короче: заделал дитятко своей
сестрице Адде. Адда была моложе его, они всегда держались вместе, но никто
ничего не подозревал, ну разве что королева… В общем, глядь, а Адда уже во-от с
таким брюхом, а Фольтест начинает заводить разговоры о свадьбе. С сестрой,
понял, Геральт? Положеньице сложилось хуже некуда, а тут аккурат Визимир из
Новиграда задумал выдать за Фольтеста свою Дальку, прислал сватов, а нам,
понимаешь, хоть держи королька-то нашего за ноги-руки, потому как он
вознамерился гнать сватов взашей. Ну, обошлось, и слава богам, иначе-то
оскорбленный Визимир кишки б из нас повыпускал. Потом, не без помощи Адды,
которая повлияла на братца, нам удалось отсоветовать сопляку без времени в
женихи лезть. Ну а тут Адда возьми и роди, в положенное время, а как же. А
теперь слушай, потому как тут-то и началось. Того, что выродилось, почти никто
и не видел. Ну, там, одна повитуха выскочила в окно из башни и убилась
насмерть, другая спятила и до сих пор не отошла. Потому-то я и думаю, что
ребеночек, дитятко королевское, не из красавцев выдался. Девчонка. Впрочем, она
тут же померла, никто, сдается мне, особо не спешил пуповину перевязывать.
Адда, на свое счастье, родов не пережила. А потом, братец ведьмак, Фольтест в
очередной раз сглупил. Ублюдка-то надо было спалить иль, может, закопать
где-нить на пустыре, а не хоронить в саркофаге да упрятывать в подземельях
дворца.
– Что теперь рассуждать, – поднял голову
Геральт. – Поздно. Во всяком случае, надо было вызвать кого-нибудь из
Посвященных.
