– Пусть так. Только сомневаюсь в ее эффективности. У
Стрегобора, стоит ему заговорить о тебе, начинают зубы стучать. Ультиматум,
который заставил бы его добровольно отдаться в твои прелестные ручки, должен и
вправду быть каким-то особым. Давай-ка перейдем сразу ко второй особе, которая
может предотвратить резню в Блавикене. Попытаюсь угадать, кто это.
– Ну-ну. Интересно, насколько ты проницателен,
белоголовый.
– Это ты, Ренфри. Ты сама. Ты проявишь воистину
княжеское, да что я – королевское великодушие и откажешься от мести. Я угадал?
Ренфри откинула голову и громко рассмеялась, успев прикрыть
рот рукой. Потом посерьезнела и уставилась на ведьмака горящими глазами.
– Геральт, я была княжной, но в Крейдене. У меня было
все, о чем только можно мечтать, даже просить не было нужды. Слуги по первому
зову, платья, туфельки. Трусики из батиста. Драгоценности и бижутерия, буланый
пони, золотые рыбки в бассейне. Куклы и дом для них повместительнее твоей
здешней лачуги. И так было до того дня, пока твой Стрегобор и эта шлюха,
Аридея, не приказали егерю отвести меня в лес, зарезать и подать им мои сердце
и печень. Прелестно, не правда ли?
– Скорее отвратительно. Я рад, что ты тогда разделалась
с егерем, Ренфри.
– Разделалась?!! Как же! Он смилостивился и отпустил
меня. Но сначала изнасиловал, сукин сын, отобрал серьги и золотую диадемку.
Геральт глянул ей в лицо, поигрывая медальоном. Она не
отвела глаз.
– На том и кончилась княжна. Платьице разорвалось,
батистовые трусики навсегда потеряли белизну. А потом были грязь, голод, вонь,
палки и пинки. Я отдавалась первому встречному за миску похлебки и крышу над
головой. Знаешь, какие у меня были волосы? Как шелк и спадали на добрый локоть
ниже икр. Когда я завшивела, мне обрезали косы ножницами для стрижки овец под
самый корень. Больше они так и не отросли по-настоящему.
Она ненадолго замолчала, отбросила со лба неровную прядку.
– Я воровала, чтобы не подохнуть с голоду. Убивала,
чтобы не убили меня. Сидела в ямах, провонявших мочой, не зная, повесят меня
утром или только выпорют и выгонят. И все это время моя мачеха и твой колдун
преследовали меня, нанимали убийц, пытались отравить. Насылали порчу. Проявить
великодушие? Простить им по-королевски? Я ему по-королевски башку оторву, а
может, сначала вырву обе ноги, там видно будет.
– Аридея и Стрегобор пытались тебя отравить?
– Именно что. Яблоком, заправленным вытяжкой из
красавки. Меня спас один гном. Он дал мне рвотный камень, от которого, я
думала, меня вывернет наизнанку, как чулок. Но – выжила.
– Один из семи гномов?
Ренфри, которая в этот момент как раз наполняла кубок, держа
над ним бурдючок, замерла.
– Ого. Ты много обо мне знаешь. А что? Что ты имеешь
против гномов? Или других гуманоидов? Если быть точной, они относились ко мне
лучше, чем большинство людей. Но тебе до этого нет дела. Я сказала, Стрегобор и
Аридея, пока могли, преследовали меня как дикого зверя. Потом уже не могли, я
сама стала охотником. Аридея откинула копыта в собственной постели. Для нее я
составила особую программу. А теперь – для колдуна. Геральт, как ты считаешь,
он заслуживает смерти? Ну скажи.
– Я не судья. Я – ведьмак.
– Именно что. Я сказала, есть два человека, которые
могут предотвратить резню в Блавикене. Второй – ты. Тебя колдун пустит в башню,
и ты его убьешь.
– Ренфри, – спокойно сказал Геральт, – по
пути ко мне ты, случайно, не свалилась с крыши головой вниз?
– В конце концов, ведьмак ты или нет, черт побери?!
Говорят, ты убил кикимору, привез ее на ослике для оценки. Стрегобор хуже
кикиморы, она – бездумная скотина и убивает, потому как такой ее боги
сотворили. Стрегобор – изверг, маньяк, чудовище. Привези его мне на ослике, и я
не пожалею золота.
– Я не наемный убийца, Сорокопутка.
– Верно, – улыбнулась она и откинулась на спинку
стула, положив ноги на стол и даже не пытаясь прикрыть юбкой бедра. – Ты –
ведьмак, спаситель людей, которых защищаешь от Зла. А в данном случае Зло – это
железо и огонь, которые разгуляются здесь, когда мы встанем друг против друга.
Тебе не кажется, что я предлагаю Меньшее Зло – самое лучшее решение? Даже для
этого сукина сына Стрегобора. Можешь убить его милосердно, одним движением,
случайно. Он умрет, не зная, что умирает. А я ему этого не гарантирую. Совсем
наоборот.
Геральт молчал. Ренфри потянулась, подняв руки над головой.
– Понимаю твои сомнения, – сказала она. – Но
ответ я должна получить немедленно.
– Знаешь, почему Стрегобор и княгиня хотели тебя убить
тогда, в Крейдене, и после?
Ренфри резко выпрямилась, сняла ноги со стола.
– Думаю, это ясно, – взорвалась она. – Хотели
отделаться от первородной дочери Фредефалька, потому что я была наследницей
трона. Дети Аридеи родились в результате морганатической связи, и у них не было
никаких прав на…
– Я не о том, Ренфри.
Девушка опустила голову, но только на мгновение. Глаза у нее
разгорелись.
– Ну хорошо. Якобы я проклята. Испорчена еще в лоне
матери. Я…
– Договаривай.
– Я – чудовище.
– А разве нет?
Какое-то мгновение Ренфри казалась беззащитной и
надломленной. И очень грустной.
– Не знаю, Геральт, – шепнула она, потом черты ее
лица снова ожесточились. – Да и откуда мне, черт побери, знать? Если я
уколю себе палец, идет кровь. Ежемесячно тоже… ну сам понимаешь. Переем – болит
живот, а перепью – голова. Если мне весело – я пою, если грустно – ругаюсь.
Если кого-то ненавижу – убиваю, а если… А, дьявольщина, довольно. Твой ответ,
ведьмак.
– Мой ответ таков: нет.
– Ты помнишь, о чем я говорила? – спросила она
после недолгого молчания. – Есть предложения, которые нельзя отвергнуть,
последствия бывают страшными. Я тебя серьезно предостерегаю, мое предложение
относится именно к таким. Подумай как следует.
– Я подумал как следует. И отнесись ко мне серьезно, потому
что я тоже предостерегаю тебя серьезно.
Ренфри какое-то время молчала, играя шнуром жемчуга, трижды
обернутым вокруг красивой шеи и кокетливо прячущимся в углублении между двумя
изящными полушариями, выглядывающими в разрезе блузки.
– Геральт, Стрегобор просил тебя убить меня?
– Да. Он полагал, что это будет Меньшее Зло.
– И ты отказал ему так же, как и мне?
