– Это ты о мошенниках со звездочками на колпаках? А как
же! Их сюда с десяток слетелось, но уже после того, как стало ясно, что в том
склепе лежит. И по ночам из него вылазит. А вылазить-то начало не сразу, э,
нет. Семь лет после похорон жили мы спокойно. А тут однажды ночью, аккурат было
полнолуние, во дворце визг, крик, переполох! Да что долго рассусоливать, сам
знаешь, оповещение королевское читал. Дитятко подросло, и неплохо, да и зубки
вымахали ого-го! Одним словом, упыриха! Эх, жаль, ты трупов не видел. Как я.
Иначе б постарался Вызиму стороной обойти.
Геральт молчал.
– И тогда, – продолжал Велерад, – Фольтест
скликал к нам целую орду всяческих колдунов. Орали они друг на дружку, чуть не
побились своими посохами, которые, видно, носят, чтоб собак отгонять, ежели кто
науськает. А науськивают-то, я думаю, регулярно. Ты уж прости, Геральт, ежели у
тебя другое мнение о волшебниках. Полагаю, в твоем цеху их тоже немало, но на
мой вкус – так это дармоеды и дурни. К вам, ведьмакам, в народе больше уважения
и доверия. Вы хоть, как бы это сказать, конкретны, что ли.
Геральт улыбнулся, но смолчал.
– Ну, ближе к делу, – градоправитель, заглянув в
кружку, долил пива себе и ривянину. – Некоторые советы этих колдунов
казались не такими уж идиотскими. Один, например, предложил спалить упыриху
вместе с дворцом и саркофагом, другой посоветовал отрубить ей башку заступом,
остальным больше нравились осиновые колья, которые следовало вбить ей в разные
части тела, конечно днем, когда дьяволица спит в гробу, притомившись после
ночных утех. К несчастью, нашелся один шут в колпаке на лысом черепе, горбатый
отшельник, который заявил, что все это чары и колдовство, что их можно
расколдовать и из упырицы снова получится Фольтестова дочечка, красивенькая как
картинка. Надо только отсидеть в подвале всю ночь – и привет, дело в шляпе.
После чего – представляешь себе, Геральт, что это был за придурок, – он
отправился на ночь во дворец. Как легко догадаться, осталось от него маловато,
почитай, только колпак да посох. Но Фольтест вцепился в его идейку, как репей в
собачий хвост. Запретил убивать упырицу и изо всех возможных дыр королевства
притащил в Вызиму шарлатанов, чтобы те переколдовали ведьму в принцессу. Это
была, доложу я тебе, та еще компания. Какие-то скрюченные бабы, хромоножки,
грязные, братец, завшивевшие, – страх, да и только. Слезы. Ну и давай они
шаманить, в основном над тарелкой и кружкой. Правда, некоторых Фольтест не без
помощи Совета расколол быстренько, нескольких даже острастки ради повесил на
частоколе, но маловато, маловато. Я б, к примеру, всех их на шибеницу отправил.
Ну о том, что за это время упырица ухитрилась загрызть кой-кого, наплевав на
мошенников и их заклинания, думаю, говорить не приходится. Да и о том, что
Фольтест во дворце больше не жил. И вообще никто уже там не жил.
Велерад замолчал, отхлебнул пива. Ведьмак тоже помалкивал.
– Так оно и идет, Геральт, шесть лет уже, потому как
ОНО уродилось лет четырнадцать назад. Были у нас за это время и заботы иного
характера, подрались мы с Визимиром из Новиграда, но по вполне достойным,
понятным причинам, поскольку речь шла о передвижке пограничных столбов, а не о
каких-то там доченьках или родственных узах. Фольтест, кстати, уже начинает
снова поговаривать о женитьбе и разглядывать присылаемые соседскими дворами
портреты, которые раньше прямым ходом отправлял в отхожее место. Но время от
времени на него обратно находит, и он принимается рассылать гонцов на поиски
новых колдунов. Ну и награду положил три тысячи, из-за чего сбежалось несколько
сумасбродов, странствующих рыцарей, даже один свинопас, известный всей округе
недоумок, да будет земля ему пухом. А упырице хоть бы хны. Время от времени
загрызет кого. Привыкнуть можно. А от тех героев, что пытаются ее расколдовать,
хоть та польза, что бестия нажрется, не отходя от саркофага, и не околачивается
за пределами дворцовых служб. А Фольтест живет теперь в новом дворце, вполне
приличном.
– За шесть лет, – Геральт поднял голову, – за
шесть лет никто не покончил с этим делом?
– Правда твоя. – Велерад проницательно глянул на
ведьмака. – Потому, похоже, и сделать-то ничего нельзя. Придется терпеть.
Я говорю о Фольтесте, нашем возлюбленном и милостивом монархе, который все еще
велит приколачивать свои призывы и обращения на перепутьях. Только вот
охотников вроде бы поубавилось. Недавно, правда, объявился один, так он хотел
эти три тысячи непременно получить вперед. Ну, посадили мы его в мешок, значит,
и кинули в озеро.
– Да уж, жулья хватает.
– Это точно. Их даже, я бы сказал, с избытком, – поддакнул
ипат, не спуская с ведьмака глаз. – Потому, когда пойдешь во дворец, не
требуй золота авансом. Если, конечно, пойдешь.
– Пойду.
– Ну, твое дело. Только не забудь мой совет. Ну а коли
уж мы заговорили о награде, то последнее время людишки стали поговаривать о
второй части. Я тебе говорил: принцессу в жены. Не знаю, кто это придумал, но
ежели упырица выглядит так, как рассказывают, то шуточка получается невеселая.
И все ж таки не было недостатка в дурнях, которые во весь опор помчались во
дворец, как только разошлась весть, что появилась оказия затесаться в
королевскую родню. Конкретно, два сапожниковых подмастерья. Слушай, почему
сапожники такие идиоты, Геральт?
– Не знаю. А ведьмаки, милсдарь градоправитель,
пытались?
– Не без того, а как же. Однако чаще всего, узнав, что
упырицу надобно не убить, а расколдовать, тут же пожимали плечами и уезжали.
Потому-то мое уважение к вашему брату серьезно выросло. Ну а потом приехал
один, тебя помоложе, имени не упомнил, если он вообще его называл. Этот
пробовал.
– Ну и?
– Зубастая принцесса растянула его кишочки на
расстоянии полета стрелы.
Геральт покачал головой.
– Это все?
– Был еще один.
Велерад помолчал. Ведьмак не торопил.
– Да, – сказал наконец градоправитель. – Был.
Сначала, когда Фольтест пригрозил ему шибеницей, ежели тот прибьет или
покалечит упырицу, он только рассмеялся и стал собирать манатки. Ну а потом…
Велерад снова снизил голос почти до шепота:
