Ведьмак пожал плечами, одернул тесноватый пурпурного цвета
камзол.
– А это что? – Он указал на вышивку, украшавшую
грудь.
– О, конечно, – сказал Гаксо, – чуть не
забыл. На время пиршества вы будете благородным хозяином Равиксом из Четыругла.
Как почетный гость сядете одесную королевы. Таково ее желание. А на камзоле –
ваш герб. На золотом поле черный медведь, на нем девица в голубом одеянии с
распущенными волосами и воздетыми руками. Соблаговолите запомнить, у
кого-нибудь из гостей может быть бзик на геральдике, такое частенько случается.
– Ясно. Запомню, – серьезно сказал Геральт. –
А Четыругла – где это?
– Четыругол. Достаточно далеко. Вы готовы? Можно идти?
– Можно. Скажите-ка еще, государь Гаксо, по какому
случаю пир?
– Принцессе Паветте исполняется пятнадцать, по обычаю
заявились претенденты на ее руку. Королева Калантэ хочет выдать ее за
кого-нибудь из Скеллиге. Нам необходим союз с островитянами.
– Почему именно с ними?
– На тех, с кем у них союз, они нападают реже, чем на
других.
– Существенный повод.
– Но не единственный. В Цинтре, милсдарь Геральт,
традиция не позволяет править женщине. Наш король, Рёгнер, недавно скончался от
морового поветрия, а другого мужа королева иметь не желает. Наша государыня
Калантэ – женщина мудрая и справедливая, но король есть король. Тот, кто
женится на принцессе, займет трон. Хорошо, если б попался боевой парень. А
таких надо искать на островах. Они там народ жесткий. Ну пошли.
На середине внутренней галереи, окружавшей небольшой пустой
дворик, Геральт остановился и тихо проговорил:
– Скажите, господин кастелян. Мы сейчас одни. Для чего
королеве понадобился ведьмак? Вы должны кое-что знать. Кто, если не вы?
– Для того, для чего и всем остальным, – буркнул
Гаксо. – Цинтра ничем не отличается от других мест. У нас есть и оборотни,
и василиски, да и мантихор найдется, если толком пошукать. А стало быть, и
ведьмак может пригодиться.
– Ох, крутите. Я спрашиваю, зачем королеве понадобился
ведьмак на пиру, к тому же переодетый в голубого медведя с распущенными
волосами.
Гаксо тоже остановился и даже перегнулся через балюстраду
галереи.
– Творится что-то неладное, милсдарь Геральт, –
буркнул он. – В замке, значит. Что-то тут появляется время от времени.
– Что?
– А что может появляться? Страховидло какое-то.
Говорят, маленькое, горбатое, все в шипах, словно еж. Ночами по замку бродит,
цепями гремит. Охает и стонет в покоях.
– Вы сами-то видели?
– Нет. – Гаксо сплюнул. – И видеть не хочу.
– Плетете, господин кастелян, плетете, –
поморщился ведьмак. – Одно с другим не вяжется. Мы идем на обручальный
пир. И что я там должен делать? Присматривать, как бы из-под стола не вылез
горбун и не заохал? Без оружия? Выряженный словно шут? Эх, государь Гаксо!
– А, думайте что хотите, – надулся Гаксо. –
Велели ничего вам не говорить. Вы просили, вот я и сказал. А вы – мол, я
треплюсь. Вежливость сверх меры!
– Простите, не хотел вас обидеть. Просто удивился…
– Перестаньте удивляться. – Гаксо, все еще
обиженный, повернул голову. – Вы тут не для того, чтобы удивляться. И
советую, милсдарь ведьмак, если королева прикажет вам раздеться догола,
покрасить себе задницу голубой краской и повиснуть в сенях головой вниз навроде
канделябра, делайте это не удивляясь и немедленно. Иначе могут быть неприятности.
Понятно?
– А как же. Идемте, государь Гаксо. Что бы там ни было,
проголодался я после купания.
Глава 2
Не считая ни о чем не говорящего формального приветствия,
когда она поименовала его «хозяином Четыругла», королева Калантэ не обменялась
с ведьмаком ни словом. Пир еще не начинался, гости, громогласно объявляемые
герольдом, продолжали съезжаться.
За огромным прямоугольным столом могли разместиться свыше
сорока человек. Во главе стола на троне с высокой спинкой восседала Калантэ. По
правую руку от нее уселся Геральт, по левую – Дрогодар, седовласый бард с
лютней. Два верхних кресла слева от королевы пустовали.
Справа от Геральта вдоль длинной стороны стола уселись
кастелян Гаксо и воевода с трудно запоминающимся именем. Дальше сидели гости из
княжества Аттре – угрюмый и молчаливый рыцарь Раинфарн и его подопечный, пухлый
двенадцатилетний князь Виндхальм, один из претендентов на руку принцессы.
Дальше – красочные и разномастные рыцари из Цинтры и окрестные вассалы.
– Барон Эйлемберт из Тигга! – возгласил герольд.
– Кудкудак! – буркнула Калантэ, толкнув локтем
Дрогодара. – Будет потеха.
Худой и усатый, богато вырядившийся рыцарь низко поклонился,
но его живые веселые глаза и блуждающая на губах улыбка противоречили
раболепной мине.
– Приветствую вас, государь Кудкудак, – церемонно
произнесла королева. Прозвище барона явно срослось с ним крепче, нежели родовое
имя. – Рада видеть.
– И я рад приглашению, – вздохнув, сообщил
Кудкудак. – Что ж, погляжу на принцессу, ежели на то будет твоя воля,
королева. Трудно жить в одиночестве, государыня.
– Ну-ну, государь Кудкудак, – слабо улыбнулась
Калантэ, накручивая на палец локон. – Мы прекрасно знаем, что вы женаты.
– Охо-хо, – вздохнул барон. – Сама знаешь,
государыня, какая слабая и нежная у меня жена, а теперь в наших краях как раз
оспа ходит. Ставлю свой пояс против старых лаптей, что через год с ней будет
все кончено.
– Бедненький Кудкудак, но и счастливец
одновременно. – Калантэ улыбнулась еще милее. – Жена у тебя
действительно слабовата. Я слышала, когда на прошлогодней жатве она застукала
тебя в стогу с девкой, то гнала вилами чуть ли не версту, да так и не догнала.
Надо ее лучше кормить и посматривать, чтобы по ночам спина не мерзла. И через
год, вот увидишь, поправится.
Кудкудак посмурнел, но не очень убедительно.
– Намек понял. Но на пиру остаться могу?
– Буду рада, барон.
– Посольство из Скеллиге! – крикнул уже порядком
охрипший герольд.
