– Знаешь, Геральт, – толковал бард, следуя за
ведьмаком по узкой, извилистой тропинке в конопле, – я всегда думал, что
«черт» просто такая метафора, придуманная, чтобы было чем ругаться. «Черти взяли»,
«Черт с ним», «Черт знает что» и так далее. Так мы говорим на простом языке.
Низушки, видя приближающихся гостей, говорят: «Снова кого-то дьяволы принесли».
Краснолюды, ежели у них что-то не получается, причитают: «Дюввел хоел», а
скверный товар называют «дюввелшайсс». А в Старшей Речи есть такая поговорка:
«A d'yeabl aep arse», прости за современный акцент, что означает…
– Я знаю, что это означает. Перестань болтать, Лютик.
Лютик замолчал, снял украшенную пером цапли шапочку, помахал
ею и вытер вспотевший лоб. В зарослях конопли стояла тяжелая, влажная, душная
жара, которую еще больше усиливал висящий в воздухе аромат цветущих трав и
сорняков. Тропинка слегка вильнула и сразу за поворотом закончилась небольшой
вытоптанной полянкой.
– Глянь-ка! – сказал Лютик.
В самом центре полянки лежал большой плоский камень, на нем
– несколько глиняных мисочек. Между мисочками стояла почти полностью догоревшая
сальная свеча. Геральт видел прилепившиеся к лепешкам расплавившегося жира
зерна кукурузы и бобов, а также другие косточки и семена.
– Так я и думал, – проворчал он. – Ему
приносят жертвы.
– И верно, – сказал поэт, указывая на
огарок. – И ставят черту свечку. Но кормят его, как видно, зернышками,
словно чижика какого. Ну и хлев! Все липкое от меда и дегтя. Что…
Дальнейшие слова барда заглушило громкое блеяние. В конопле
что-то запрыгало и затопало, а затем из путаницы растений вылезло самое
поразительное существо, какое Геральту доводилось видеть.
У существа были вылупленные глаза, козьи рога и борода, и
росту в нем было чуть больше сажени. Губы, подвижные, рассеченные и мягкие,
тоже наводили на мысль о жующей козе. Нижнюю часть его тела по самые
раздвоенные копытца покрывали длинные, густые, темно-рыжие волосы. Кроме того,
у него был длинный, оканчивающийся метелкой хвост, которым оно энергично
размахивало.
– Ук! Ук! – гукнул чудик, переступая
копытцами. – Ну чего надо? Прочь! Прочь! На рога возьму! Ук, ук!
– Тебе что, козел, когда-то по заду поддали? – не
выдержал Лютик.
– Ук! Ук! Бе-е-е-е! – заблеял козерог. Трудно было
сказать, что это: подтверждение, отрицание или просто блеяние искусства ради.
– Замолчи, Лютик, – проворчал ведьмак. – Ни
слова больше.
– Блеблеблебле-е-е-е! – яростно забулькало
существо, при этом верхняя губа у него широко разошлась, являя желтые конские
зубы. – Ук! Ук! Ук! Блеублеублеубле-е-е-е!
– Запросто! – кивнул Лютик. – Шарманка и
звонок – твои. Когда пойдешь домой, можешь прихватить.
– Перестань, язви тебя, – прошипел Геральт. –
Ты все портишь. Прибереги для себя глупые шуточки…
– Шуточки!!! – рявкнул козерог и
подпрыгнул. – Шуточки, бе-е-е, бе-е-е! Новые шутники объявились, а? Шарики
железные принесли? Я вам покажу шарики железные, стервецы, ук, ук, ук! Пошутить
приспичило, бе-е-е? Получайте свои шуточки! Получайте свои шарики! Ну, получайте.
Существо подпрыгнуло и резко взмахнуло рукой. Лютик взвыл и
уселся на тропинку, схватившись за лоб. Существо заблеяло, замахнулось снова.
Мимо уха Геральта что-то просвистело.
– Получайте ваши шарики! Бе-е-е!
Железный шарик диаметром с дюйм хватанул ведьмака по плечу,
другой ударил Лютика в колено. Поэт скверно выругался и кинулся бежать.
Геральт, не ожидая больше, прыгнул следом, а шарики свистели у него над
головой.
– Ук! Ук! Бе-е-е! – подпрыгивая, кричал
козерог. – Я вам покажу шарики! Шутники засранные!
В воздухе просвистел очередной шарик. Лютик выругался еще
противнее и схватился за ягодицу. Геральт прыгнул вбок, в коноплю, но не
увернулся от снаряда, который угодил ему в лопатку. Следовало признать, черт
кидался весьма прицельно и, казалось, располагал неисчерпаемым запасом шариков.
Ведьмак, кружа меж растений, снова услышал торжествующее блеяние и тут же свист
нового шарика, ругань и топот. Это Лютик улепетывал по тропинке.
А потом наступила тишина.
Глава 4
– Ну, знаешь, Геральт, – Лютик приложил ко лбу
охлажденную в ведре подкову. – Такого я не ожидал. Какое-то рогатое чучело
с козьей бородой, такой косматый болван, а погнал тебя, словно сопляка какого.
А я получил по лбу. Глянь, какая шишка!
– Ты шестой раз показываешь. От этого она меньше не
становится.
– Благодарю за сочувствие. А я-то думал, рядом с тобой
буду в безопасности!
– Я не просил лезть за мной в коноплю. А вот держать за
зубами свой болтливый язык – просил. Не послушался – теперь терпи. Молчи, если
можешь, они идут.
В комнату вошли Крапивка и грузный Дхун. За ними семенила
седенькая и скрученная кренделем бабуленька в сопровождении светловолосой и
поразительно худенькой девчушки.
– Уважаемый Дхун и уважаемый Крапивка, – без
предисловий начал ведьмак. – Прежде чем отправиться, я спрашивал, пытались
ли вы сами что-нибудь предпринимать в отношении вашего черта-дьявола. Вы
сказали: мол, нет. У меня есть основания полагать, что дело обстояло иначе. Жду
объяснений.
Селяне перебросились несколькими словами, затем Дхун
кашлянул в кулак и сделал шаг вперед.
– Вы, прощения просим, правы. Мы, это, соврали, потому
как совестно было. Хотели самитко диавола перехитрить, сделать так, штобы он,
значит, ушел от нас прочь…
– Каким образом?
– У нас, в Долине, – медленно произнес
Дхун, – уже и ранее объявлялись страховидлы. Летучие драконы, земные
вьюны, бурдалаки, упыри, агромадное паучье и разное змейство. А мы завсегда
супротив энтого гадства искали совета в нашей книге.
– Что за книга?
– Покажи книгу, бабка. Книгу, глаголю! Книгу! Ей-бо,
лопну щас. Глуха аки пень! Лилле, скажи бабке, штоб книгу показала!
Светловолосая девочка вытащила большую книгу из скрюченных
пальцев старухи и подала ведьмаку.
– В книжице энтой, – продолжал Дхун, – котора
в роду нашем уже с незапамятных времен храницца, описаны способы супротив
всяческих чудищ, колдовства и уродцев, которы на свете были, есть аль будут.
