– Правильно подумал. – Один из мужчин повернул к
ним худощавое, угловатое лицо, встал. – Давайте кладите его на лежанку.
Мужчина был эльфом. Как и второй, сидевший за столом, на что
указывала их одежда, являвшая собой характерную смесь человеческой и эльфьей
моды. Оба были эльфами. Оседлыми. Прижившимися. Третий мужчина, на вид
постарше, был человеком. Рыцарем, о чем говорила его одежда и седоватые волосы,
постриженные так, чтобы можно было надеть шлем.
– Я Хиреадан, – представился более высокий из
эльфов, тот, что с выразительным лицом. Как обычно с представителями Старшего
Народа, его возраст определить было невозможно. Ему с равным успехом можно было
дать и двадцать и сто двадцать лет. – А это мой родственник, Эррдиль. А
вон тот вельможа – Вратимир.
– Вельможа, – с надеждой буркнул Геральт, но
внимательный взгляд на герб, вышитый на тунике, развеял его надежды:
разделенный на четыре части щит с золотыми лилиями был наискось пересечен
серебряной полосой. Вратимир был не только незаконнорожденным, но более того –
ребенком от смешанной человеческо-нелюдской связи. И как таковой, хоть и
гербовый, не мог считаться полноправным вельможей и явно не пользовался
привилегией прохода в город после наступления сумерек.
– Увы, – от внимания эльфа не ускользнул взгляд ведьмака, –
и мы тоже вынуждены ждать рассвета. Закон не знает исключений, во всяком
случае, для таких, как мы. Присоединяйтесь, милсдарь рыцарь.
– Геральт из Ривии, – представился ведьмак. –
Я ведьмак, не рыцарь.
– Что с ним? – Хиреадан указал на Лютика, которого
тем временем стражники уложили на топчан. – Похоже на отравление. Если
так, могу помочь. У меня есть хорошее лекарство.
Геральт сел, потом кратко и осмотрительно изложил события у
реки. Эльфы переглянулись. Седовласый рыцарь сплюнул сквозь зубы и поморщился.
– Невероятно, – сказал Хиреадан. – Что бы это
могло быть?
– Джинн из бутылки, – буркнул Вратимир. –
Прямо как в сказке…
– Не совсем. – Геральт показал на скорчившегося на
топчане Лютика. – Не знаю ни одной сказки, которая бы кончалась так.
– У бедняги повреждения явно магического
характера, – сказал Хиреадан. – Боюсь, мои медикаменты вряд ли
пригодятся. Но облегчить страдания могут. Ты уже давал ему какие-нибудь
лекарства, Геральт?
– Противоболевой эликсир.
– Пойдем, поможешь. Поддержи ему голову.
Лютик жадно выпил смешанное с вином лекарство, поперхнулся
последним глотком, раскашлялся и оплевал подушку.
– Я его знаю, – сказал второй из эльфов,
Эррдиль. – Это Лютик, трубадур и поэт. Когда-то я слушал его при дворе
короля Этайна в Цидарисе.
– Трубадур, – повторил Хиреадан, глядя на
Геральта. – Паршиво, очень. У него повреждены мышцы шеи и гортань.
Начинаются изменения в голосовых связках. Необходимо как можно скорее
прекратить действие чар, иначе… Это может быть необратимо.
– То есть… Он что, не сможет говорить?
– Говорить сможет. Но петь – нет.
Геральт, не произнеся ни слова, сел на стул, опустил голову
на стиснутые кулаки.
– Колдун нужен, – сказал Вратимир. –
Лекарство или лечебное заклинание. Ты должен отвезти его в какой-нибудь другой
город, ведьмак.
– Это почему же? – поднял Геральт голову. – А
здесь, в Ринде? Нет, что ли, колдуна?
– Во всей Ринде плохо с магами, – сказал
рыцарь. – Верно, господа эльфы? После того как король Эриберт наложил
разбойничий налог на чары, магики бойкотируют столицу и города, которые рьяно
выполняют всякие королевские распоряжения. А советники в Ринде, я слышал,
славятся своим усердием. Верно? Хиреадан, Эррдиль, я прав?
– Прав, – подтвердил Эррдиль. – Но… Хиреадан,
можно?
– Даже нужно, – сказал Хиреадан, глядя на
ведьмака. – Незачем делать тайну из того, что и так вся Ринда знает. В
городе, Геральт, временно обитает одна чародейка.
– Вероятно, инкогнито?
– Не совсем, – усмехнулся эльф. – Особа, о
которой я говорю, большая оригиналка. Пренебрегает и бойкотом, который совет
чародеев объявил Ринде, и распоряжением городских советников, и чувствует себя
прекрасно, ибо в результате здесь возник крупный спрос на магические услуги.
Конечно, чародейка никаких налогов в казну не платит.
– Городской совет терпит?
– Волшебница живет в доме крупного купца, торгового
фактора из Новиграда, и одновременно титулярного советника. Никто не смеет ее
там тронуть. Она пользуется правом убежища.
– Скорее домашний арест, чем убежище, – поправил
Эррдиль. – Практически она там в заключении. Но на недостаток клиентов не
сетует. Богатых клиентов. На советников демонстративно чихает, устраивает балы
и пирушки…
– А советники злятся, подзуживают против нее кого
только могут, всеми способами подрывают ее репутацию, – добавил
Хиреадан. – Распускают о ней отвратительные слухи, надеясь, что высший
богослужитель из Новиграда запретит купцу предоставлять ей убежище.
– Не люблю лезть в такие дела, – буркнул
Геральт. – Но выбора у меня нет. Как кличут того купца-посланника?
– Бо Берран, – ведьмаку показалось, что Хиреадан
поморщился, произнося имя фактора. – Что ж, действительно, это твой
единственный шанс. Вернее, единственный шанс того бедняги, твоего дружка. Но
захочет ли чародейка помочь… Не знаю.
– Будь внимателен, когда пойдешь, – сказал
Эррдиль. – Шпики ипата наблюдают за домом. Если задержат, сам знаешь, что
делать. Деньги открывают любые двери.
– Пойду, как только откроют ворота. Как зовут
волшебницу?
Геральту почудилось, что на выразительном лице Хиреадана
заиграл легкий румянец. Но это мог быть и отблеск огня из камина.
– Йеннифэр из Венгерберга.
Глава 3
– Хозяин спит, – повторил привратник, глядя на
Геральта сверху. Он был на голову выше и почти в два раза шире в плечах. –
Ты что, оглох, бродяга? Спит хозяин, говорю.
– Ну и пусть его спит, – согласился
ведьмак. – У меня дело не к твоему хозяину, а к даме, которая у вас…
квартирует.
– Дело, значит. – Привратник, оказывается, был
человеком скорым на шутки, что при такой фигуре и внешности было
удивительно. – Ну так иди в бордель и удовлетворяйся. Пшел вон!
