Сара испуганно глянула на мать.
– Но она в списке по внеклассному чтению, – тихонько сказала она.
Рассерженный, я попросил Робби показать мне свой учебный план.
– Что показать? – переспросил он, застыв напряженно на месте.
– Расписание, балда.
Робби аккуратно пошуровал в рюкзаке и вытащил помятую распечатку: история искусств, алгебра, естествознание, основы теории вероятности, физкультура, статистика, документальная литература, социология и разговорный испанский. Я тупо уставился в список. Робби уже сел за стол, и я вернул ему листок.
– Психдом, – пробурчал я. – Это возмутительно. Куда мы отправляем детей?
Робби внезапно сосредоточил внимание на миске с мюслями, отодвинув овсянку, которую Марта поставила перед ним, и потянулся за пакетом соевого молока. Джейн все время забывала, что Робби не любит овсянку, но я запомнил сразу, ведь я сам терпеть ее не могу.
– Да нормально, – пожал плечами он.
– Завуч сказала, что работа над поступлением в элитарный вуз начинается с первого класса, – вскользь заметила Джейн, не желая тревожить детей, которые, по-моему, все равно не слушали.
– А на самом деле – еще раньше, – напомнила ей Марта.
– Она те пыль в глза пскает, не вписвайся, систа, – выдохнул я.
Робби неожиданно хихикнул, к моему большому удовольствию.
Джейн нахмурилась.
– Только не надо этого псевдорэпа, особенно при детях. Мне это не нравится.
– А мне не нравится твой завуч, – ответил я. – И знаешь почему? Она подбрасывает хворост на костер твоего беспокойства, детка.
– Давай не будем сейчас об этом. – Джейн мыла руки в раковине, мышцы шеи были напряжены. – Ну что, дети, готовы?
Потрясение, которое я испытал, изучив расписание Робби, еще не прошло, и мне хотелось сказать ему что-то в утешение, но он уже доел мюсли и теперь собирал рюкзак. Он уставился на компьютерную игру «Quake III», как будто не зная, что с ней делать, после чего вытащил из кармана мобильный телефон проверить уровень зарядки.
– А что это ты, старина, в школу мобильный берешь?
Он нервно посмотрел на Джейн, которая теперь вытирала руки бумажным полотенцем.
– Все ребята с мобильными ходят, – просто сказала она.
– Когда ребенок в одиннадцать лет ходит с мобильным телефоном – это ненормально, – сказал я уместно, как мне казалось, возмущенным тоном.
– У тебя. Простыня. Вместо. Штанов, – таков был ответ Джейн.
Робби совсем растерялся.
В итоге Сара, слава богу, прервала молчание.
– Мам, а я зубы почистила, – выдала она.
– А разве зубы чистят не после еды, солнце? – спросила Джейн, указывая Марте на какую-то запись в расписании ее поездки в Торонто на следующей неделе, – Зубы надо чистить после завтрака.
– Я почистила зубы, – снова сказала Сара и, не получив на этот раз никакого ответа от Джейн, повернулась ко мне. – Брет, я знаю алфавит.
– Да уж пора бы, – подхватил я, подумав, почему это девчушка, гордая тем, что выучила алфавит, должна читать «Повелителя мух».
– Я знаю алфавит, – гордо повторила она. – А, Б, В, Г, Д, Е, Ё…
– Малыш, у Брета болит голова. Я верю тебе на слово.
– …Ж, 3, И, Й, К, Л, М, Н…
– А ты знаешь, какая буква за какой звук отвечает? Молодчина, просто замечательно. Джейн!
– …О, П, Р, С, Т, У, Ф, X…
– Джейн, дай ей, что ли, пончик без сахара. – Я коснулся головы, что означало «приближается мигрень». – Правда.
– И я знаю, что такое ромб! – весело прокричала Сара.
– Потрясающе.
– И шестиугольник!
– Отлично, но пожалей ты меня, жевунишка.
– И трапеция!
– Малыш, папа не в духе, папа не выспался, папу тошнит, так что давай, пожалуйста, потише.
Она мгновенно повернулась к Джейн.
– Мама, а я веду дневник, – объявила она, – и Терби мне помогает.
– Может, он и Брету поможет книжку писать, – съязвила Джейн, не отрываясь от записей, которые они с Мартой просматривали.
– Детка, мой роман разыгрывается здесь и сейчас, даже верится с трудом, – пробубнил я, пролистывая спортивный раздел «Ю-Эс-Эй тудэй».
– Но Терби грустный, – надула губки Сара.
– Почему? Мне казалось, у него все в порядке, – сказал я с деланым равнодушием. – Он что, встал не с той ноги?
– Он говорит, что ты его не любишь, – сказала Сара, изгибаясь на стуле. – Говорит, ты никогда с ним не играешь.
– Врет он все. Я постоянно с ним играю. Когда вы в школе. Во вторник он меня даже в нарды обыграл. Не верь ты этому Терби…
– Брет, – рявкнула Джейн, – хватит!
– Мама, а что, папа простудился? – спросила Сара.
– Кисуля, у папы помутнение, – сказала Джейн, ставя перед ней миску с овсянкой и малиной.
– А у мамы взбеленение, – пробурчал я.
Джейн то ли не расслышала, то ли предпочла пропустить эту реплику мимо ушей.
– Если вы не поторопитесь, мы все опоздаем.
Тут я на время ушел в прострацию, позабыв об окружающем, пока не услышал, как Джейн сказала:
– Спроси у папы.
Когда я вырвался из тумана, Робби с тревогой смотрел на меня.
– Да ладно, – промямлил он.
– Нет уж, давай спрашивай, – настаивал я.
На лице его изобразилось такое волнение, что я пожалел, что сам не знаю вопроса, только б ему не пришлось его задавать.
Трепеща всем телом, он спросил:
– Можно купить ди-ви-ди «Матрицы»?
Я быстро обдумал ответ. В ожидании он обхватил себя руками.
– Но у нас есть этот фильм на видео, – медленно сказал я, как будто отвечая на загадку.
– Да, но на ди-ви-ди есть всякие дополнения и…
– Чего? Киану…
– Брет, – громко сказала Джейн, прервав обсуждение балетных занятий Сары, и, повернувшись к Робби, вдруг спросила: – Почему ты надел эту футболку?
– А чем футболка-то не угодила? – вмешался я, пытаясь спасти себя.
– В школе нам запретили наряжаться в костюмы, помнишь? – мрачно пробурчал Робби. – Помнишь? – повторил он уже с обвинением в голосе.
Речь шла об электронном письме, разосланном родителям относительно Хэллоуина. Несмотря на запланированные на дневное время празднества, администрация предупреждала, что приходить в костюмах нежелательно, и советовала нарядиться «собой». Сначала в школе одобрили «подходящие» костюмы, при этом активно отговаривали приходить в неподходящих (ничего «жестокого» или «страшного», никакого оружия), что вызвало у детей весьма предсказуемое возмущение, несмотря на все таблетки, которыми их пичкали, после чего костюмы просто запретили (измученные родители молили о компромиссе – «номинально пугающие?», – но им было отказано). Это ужасно расстроило Робби, и пока Джейн инспектировала только что вынутые из посудомоечной машины стаканы, я старался утешить сына. Мягко, по-отечески я попытался убедить его, что без костюмов будет всем даже лучше, и в качестве поучительного примера воспроизвел историю о том, как в седьмом классе пришел в школу наряженный вампиром и так измазал рот, подбородок и щеки в бутафорской крови, что мне запретили участвовать в ежегодном параде для младших школьников – директор сказал, что я их перепугаю. Мне было так стыдно – это действительно был поворотный момент, – что больше я уже на Хэллоуин не наряжался. Вот какой был позор.
