– А это что? – указывал я на громоздкое приспособление, напоминавшее кондиционер-переросток.
– Гальванометр. Фиксирует потоки необъяснимой энергии.
Ну да. Конечно. Так и есть. Ты ж сам знаешь, Брет.
Я сидел сгорбившись и опять на грани срыва, а машина мягко входила в поворот с Бедфорд на Эльсинор.
Дом беззаботно купался в дневном свете, но даже днем казался зловещим.
От страха я нахмурился, но не мог отвести от него глаз.
– Приехали, – сказал один из парней.
Оба в охотку вышли из машины. Они уже выяснили для себя всевозможные подробности «ситуации» и были готовы покуролесить. Парни открыли задние двери и принялись в каком-то предпраздничном возбуждении разгружать свое добро.
Почти бессознательно я вышел из машины и поплыл к дому, пока не оказался на расстоянии вытянутой руки.
Фасад был теперь того же цвета, что и боковая стена.
Писатель заставил меня обратить на это внимание. Сам я словно ослеп.
Смотри, сказал писатель, потрогай его.
Дерево стало штукатуркой.
Потому я и не мог войти в этот дом.
Я отошел.
Миллер присоединился ко мне на полянке за домом, где я то вышагивал, то стоял столбом. Дыхание полностью вышло из-под контроля. Во рту было сухо и бело от разжеванных таблеток клонопина.
– Вы будете под защитой, – пообещал Миллер.
– Об одержании речь не идет, – уверял он меня.
– Вам нужно пойти в дом, – мягко приказал он.
– Почему? – взмолился я, – зачем?
– Потому что их цель – это вы. Потому что нам нужно найти источник потустороннего присутствия.
Им нужно вызвать духов.
А ты для них – наживка. Понял наконец, Брет?
Теперь мне даже выпить не хотелось: проглоти я алкоголь, меня бы мгновенно вытошнило.
Распространи эту мудрость по свету: хотите бросить пить? Переезжайте в дом с привидениями.
Миллер нетерпеливо направил меня к дому, потому что, пока с этим не разберемся, не будет мне покоя нигде. (Писатель подтолкнул меня в спину, напомнив про пепельный отпечаток руки на подушке.) Мой ответ:
– Если в доме что-то есть, не знаю, вынесу ли я.
Я поколебался, потом быстро заковылял ко входу.
Просунул ключ в замочную скважину.
Открыл дверь.
Вошел в фойе.
В доме было тихо.
Миллер стоял за мной.
– Где происходили основные явления? – спросили меня.
Трое мужчин ждали, когда я поведу их в коридор с мерцающими лампами, в захваченную нечистью спальню, в гостиную, которая теперь была гостиной на Вэлли-Виста; я резко втянул воздух, заметив, что темно-зеленое пятно на ковре все разрастается, и тут же отвернулся.
Миллер внимательно изучал сорванную с петель, обгрызенную дверь моего кабинета.
– Да, – сказал я, – было дело.
Пока Дейл и Сэм расставляли по дому различные приборы, я показал Миллеру видеоприложение.
Сам я был не в состоянии смотреть его еще раз, поэтому решил пройтись по дому. Я поднялся на второй этаж и заглянул в комнату Робби и Сары, после чего (очень осторожно, с порога) осмотрел нашу спальню.
Кровати во всех комнатах оставались незастеленными, и я облегченно вздохнул.
Никаких признаков присутствия Терби я не обнаружил, но это больше не имело значения.
В кабинете видеозапись подходила к концу.
Отец вглядывался в нас:
– Робби… Робби…
Миллер повернулся ко мне без слов. Запись не произвела на него впечатления.
– Необходимо вынуть из розеток все электроприборы, – только и сказал он.
– А может, просто выключить пробки?
– И это тоже.
Все оборудование подключат к привезенному с собой генератору, который затащили в фойе и поставили внизу лестницы.
Когда мы начали вытаскивать штепсели из розеток, все это сразу почувствовали. (Только я притворился, будто ничего не чувствую.) Воздушное давление ощутимо изменилось.
На нас навалилась тяжесть.
Когда заложило уши, я просто постарался не обращать внимания.
Но когда Сэм и Дейл засмеялись, и мне пришлось признать очевидное.
Отсоединив бытовую технику, Сэм и Дейл принялись подключать свои провода к генератору.
Инфракрасные видеокамеры и сверхчувствительные записывающие устройства укрепили на штативах.
Сэм будет следить за той, что стоит в коридоре наверху.
Дейл – за той, что установили в спальне.
А Миллер проследит за камерой в гостиной – с самым большим охватом, включая фойе и лестницу.
У каждого был измеритель электромагнитного поля – ЭМП.
Все шторы и жалюзи в доме были закрыты – я уже не спрашивал зачем, – и внутри дома заметно потемнело, но снаружи все же просачивалось достаточно света.
Как только Сэм и Дейл заняли позиции наверху, Миллер попросил меня выключить пробки.
Щит находился в коридоре, ведущем в гараж.
Я открыл его.
Вздохнул и вырубил электричество.
Я поторопился обратно к Миллеру и заметил, что так тихо в доме никогда еще не было.
Не успел я додумать, как все три ЭМПа запикали в унисон.
Судя по табло с мигающими красными цифрами, показания прибора подскочили с 0 до 100 чуть ли не меньше чем за секунду.
Камеры отреагировали мгновенно – зажужжали и стали выписывать круги на своих штативах.
– У нас тут отрыв, – радостно прокричал сверху один из парней.
Вдруг запикало еще сильнее.
Камеры, кружа, ловили фокус.
В гостиной затрещали запоры на двустворчатых, до пола, окнах.
Потрещав, окна распахнулись на улицу, и зеленые занавески всколыхнулись волнами, а день все ж таки был прохладный, ноябрьский.
Но потом они перестали надуваться.
А ведь еще вчера занавесок тут не было, заметил писатель. Не узнаешь? – спросил он. А ты вспомни.
Комнату пронизал порыв ветра, и по всему дому разнесся глухой звук удара.
Стук послышался снова.
Он пошел по стенам, а потом переметнулся на потолок над нами.
Сначала ЭМПы соперничали со стуком, но вскоре он заглушил их пиканье.
