– Помилуйте, Пуаро! У меня голова идет кругом. Неужели на
свете нет человека, не способного на убийство?
– Чем больше живу, тем больше в этом убеждаюсь, – ответил
Эркюль Пуаро.
Глава 9
Инспектор Шарп вздохнул, откинулся на спинку стула и вытер
платком лоб. Он уже побеседовал с возмущенной плаксивой француженкой, с
высокомерным и замкнутым молодым французом, с флегматичным, подозрительным
голландцем и болтливым, агрессивным египтянином. Потом перекинулся парой фраз с
двумя нервными турками, которые ни слова не понимали по-английски, и с
очаровательным студентом из Ирака. Инспектор был абсолютно уверен, что никто из
них не имеет к смерти Селии Остин никакого отношения и помочь ему не может. На
прощание он постарался их ободрить и сейчас намеревался быстренько распрощаться
с мистером Акибомбо.
Молодой студент из Западной Африки смотрел на него, сверкая
белозубой улыбкой; взгляд у него был по-детски жалобным.
– Я хотел бы помочь, поверьте, – сказал он. – Мисс Селия
всегда вела со мной очень хорошо. Она давала мне один раз вкусный коробка
конфет, которые я никогда не пробовал. Мне кажется, очень грустно, что ее
убивали. Может, это кровная месть? Или, может, ее папа или дяди приходили и убивали
ее, потому что слушали ложный истории о том, что у нее было плохое поведение?
Инспектор Шарп постарался его уверить, что дело совсем не в
этом. Молодой человек грустно покачал головой.
– Тогда я не знаю, почему так происходило, – сказал он. – Я
не вижу, почему кто-то в этом доме захотел причинить ей ущерб. Но если вы
дадите мне кусочек ее волосы или ногти, – продолжал он, – я, возможно,
что-нибудь обнаружу при помощи старый метод. Он ненаучный и несовременный, но
его очень часто употребляют у меня на родине.
– Большое спасибо, мистер Акибомбо, но я думаю, это не
понадобится. Мы… м-м… предпочитаем другие способы.
– Конечно, сэр, я понимаю. Это несовременно. Это ж не
атомный век. Дома новые полицейские тоже так не делают, это только старики в
джунгли. Я уверен, что новые методы гораздо более эффективнее и вы достигнете
полный успех. – Мистер Акибомбо вежливо откланялся и удалился.
Инспектор Шарп пробормотал себе под нос:
– Я тоже искренне надеюсь, что мы добьемся успеха, хотя бы
для того, чтобы поддержать наш престиж.
Следующим на очереди был Нигель Чэпмен, и он сразу попытался
взять инициативу в свои руки.
– Уму непостижимая история, правда? – спросил он. – А
представьте себе, мне с самого начала казалось, что вы бродите в потемках,
поддерживая версию самоубийства. И надо признаться, мне даже польстило, что вся
загвоздка оказалась в моих чернилах, которыми Селия заправила ручку. Этого
убийца, конечно, не мог предугадать. У вас, наверное, уже есть гипотезы насчет
мотивов преступления?
– Не вы, а я буду задавать вопросы, мистер Чэпмен, – сухо
возразил инспектор.
– О конечно, конечно! – легкомысленно воскликнул Нигель и
махнул рукой. – Я просто хотел сэкономить время и сразу перейти к делу. Но,
видно, без анкетных данных не обойтись. Имя: Нигель Чэпмен. Возраст: двадцать
пять лет. Место рождения: кажется, Нагасаки… забавно звучит, не правда ли? Чего
моих родителей туда занесло – ума не приложу. Наверное, они были в кругосветном
путешествии. Но надеюсь, я не должен обязательно считаться японцем? Я пишу
диплом по бронзовому веку и истории Средних веков в Лондонском университете.
Что вы еще хотите узнать?
– Ваш домашний адрес, мистер Чэпмен.
– Я – человек без адреса, уважаемый сэр. У меня есть папа,
но мы с ним в ссоре, и поэтому его дом – уже не мой дом. Так что пишите мне на
Хикори-роуд, а счета присылайте на Лиденхолл-стрит – так, по-моему, говорят
случайным попутчикам, надеясь никогда их больше не увидеть.
Нигель куражился вовсю, но инспектор Шарп словно не замечал
его кривляний. Он встречал таких Нигелей раньше и не без оснований думал, что
его наглость служит своего рода самозащитой, а в действительности Нигель
нервничает, что вполне понятно, когда тебя допрашивают в связи с убийством.
– Вы хорошо знали Селию Остин? – спросил инспектор.
– Трудный вопрос вы мне задали, сэр. Я ее прекрасно знал,
поскольку видел каждый день и отношения у нас были нормальные. Но на самом деле
я ее не знал совершенно. Впрочем, это понятно. Я считал ее пустым местом, да и
она меня, по-моему, недолюбливала.
– За что?
– Ну… ей не нравилось мое чувство юмора. И потом, я же не
такой угрюмый грубиян, как Колин Макнаб. Кстати сказать, грубость – прекрасное
оружие для завоевания женских сердец.
– Когда вы в последний раз видели Селию Остин?
– Вчера за ужином. Мы все протянули ей руку братской помощи.
Колин встал, мекал-бекал, а потом, заикаясь и умирая от стыда, признался, что
они помолвлены. Мы его немного подразнили и отпустили с богом.
– Это было в столовой или в гостиной?
– В столовой. Мы перешли в гостиную после, а Колин смотался
по делам.
– Значит, все остальные пили кофе в гостиной?
– Да, если эту бурду можно назвать кофе, – сказал Нигель.
– А Селия Остин пила?
– По-моему, да. Я не обращал внимания, но, наверное, пила.
– А кто ей наливал кофе? Случайно не вы?
– С ума сойти, как гипнотически действует на человека
допрос! Стоило вам спросить и посмотреть на меня испытующим взглядом, как мне
сразу показалось, что именно я подал Селии чашку, всыпав туда предварительно
порядочную порцию стрихнина, или чем там ее отравили. Вы, наверное, обладаете
даром внушения, мистер Шарп, но, по правде говоря, я и близко не подходил к
Селии и, если уж совсем начистоту, даже не обращал внимания, пьет она кофе или
нет. И хотите – верьте, хотите – нет, но я никогда не питал нежных чувств к
Селии, и весть о ее помолвке с Колином Макнабом не пробудила во мне никакой
жажды мести.
– Я отнюдь не пытаюсь на вас воздействовать, мистер Чэпмен,
– мягко возразил Шарп. – И если я не ошибаюсь, дело тут не в любовных интригах;
просто кто-то хотел убрать Селию со своего пути. Как вы думаете, почему?
– Понятия не имею, инспектор. Я сам поражен, ведь Селия была
из тех, кто мухи не обидит… ну, вы понимаете. Соображала она туго, была жуткой
занудой, но, в общем, хорошей девчонкой. Таких, по-моему, не убивают.
– А вы удивились, узнав, что она виновата в… пропаже вещей,
кражах и так далее?
– Еще бы! Я был просто потрясен.
