– Да, – задумчиво откликнулся Шарп. – Я давно убедился, что
убийца, как правило, допускает хотя бы одну ошибку.
Глава 18
– Но это же чудесно, друг мой! – восхищенно воскликнул
Эркюль Пуаро. – Все так прозрачно… Просто совершенно прозрачно!
– Можно подумать, что вы говорите о супе, – ворчливо
произнес инспектор. – Не знаю, может, это для вас действительно прозрачный
бульон, но, на мой взгляд, супчик еще мутноват.
– Какое там мутноват! Все уже предельно ясно!
– Даже это?
Так же невозмутимо, как в комнате миссис Хаббард, инспектор
продемонстрировал два рыжих волоска.
– А, это! – сказал Пуаро и почти слово в слово повторил
выражение Шарпа: – Как у вас принято говорить: убийца допускает роковую ошибку.
Их взгляды встретились.
– Люди всегда переоценивают свои умственные способности, –
сказал Эркюль Пуаро.
Инспектора Шарпа так и подмывало спросить: «Даже вы?» Но он
сдержался.
– Ну а в остальном, друг мой, все идет по плану?
– Да, бомба взорвется завтра, – произнес Шарп.
– Вы сами поедете?
– Нет. Я должен появиться на Хикори-роуд. А там за старшего
будет Кобб.
– Пожелаем ему удачи!
Эркюль Пуаро поднял рюмку с мятным ликером. Инспектор Шарп
налил себе виски.
– Будем надеяться, что все пройдет гладко, – сказал он.
– Умеют же жить люди! – сказал сержант Кобб.
Он с завистью и восхищением смотрел на витрину «Сабрины
Фер». Там были расставлены самые разнообразные косметические товары в изящных
упаковках, а посередине стояла застекленная фотография Сабрины, снятой в одних
трусиках. Казалось, девушка купается в волнах зеленоватого стекла. Кроме
маленьких дорогих трусиков, на ней было еще несколько диковинных украшений.
Констебль Маккре неодобрительно хмыкнул:
– Богохульство, вот что это такое! Мильтон бы в гробу
перевернулся.
– Тоже мне нашел Священное Писание!
– Но ведь «Потерянный рай» как раз об Адаме и Еве, и райских
кущах, и всяких дьяволах из преисподней. А это, по-твоему, не религия?
Сержант Кобб не стал спорить на такие скользкие темы. Он
храбро двинулся в салон, а за ним по пятам следовал строгий констебль. Сержант
и его подчиненный явно не вписывались в изысканный розовый интерьер.
К ним подплыло прелестное создание в оранжево-розовом
туалете, оно будто парило в воздухе. Сержант Кобб сказал: «Доброе утро, мадам»,
– и достал свое удостоверение. Сказочное создание испуганно упорхнуло. Вместо
него появилось другое, такое же, но чуть постарше. Оно, в свою очередь,
уступило место роскошной, блистательной герцогине с голубыми волосами и
гладкими щеками, неподвластными времени. Стальные серые глаза стойко выдержали
пристальный взгляд сержанта Кобба.
– Я очень удивлена, – сурово сказала герцогиня. –
Пожалуйста, следуйте за мной.
Она провела их через квадратный салон, посреди которого
стоял круглый стол, заваленный журналами и газетами. Вдоль стен располагались
занавешенные кабинки, в которых жрицы в розовых одеяниях колдовали над
возлежащими в креслах дамами.
Герцогиня провела полицейских в маленький кабинет.
– Я – миссис Лукас, хозяйка салона, – сказала она. – Моей
компаньонки, мисс Хобхауз, сегодня нет.
– Нет, мадам, – подтвердил сержант Кобб, ничуть не
удивившись.
– Меня крайне удивляет ваше намерение произвести обыск, –
сказала миссис Лукас. – Это личный кабинет мисс Хобхауз. Я очень надеюсь, что
вы… м-м… не потревожите наших клиенток.
– Не беспокойтесь, мадам, – сказал Кобб. – Нас вряд ли
заинтересует что-нибудь, кроме этого кабинета.
Он вежливо подождал, пока она неохотно удалилась. Потом
оглядел кабинет Валери Хобхауз. Стены были оклеены бледно-серыми обоями, на
полу лежали два персидских ковра. Он перевел взгляд с маленького настенного
сейфа на большой письменный стол.
– В сейфе вряд ли, – сказал Кобб. – Слишком на виду.
Через пятнадцать минут содержимое сейфа и ящиков стола было
извлечено на свет божий.
– Похоже, мы попали пальцем в небо, – проговорил Маккре,
бывший по натуре пессимистом и брюзгой.
– Это лишь начало, – сказал Кобб.
Сложив содержимое ящиков в аккуратные кучки, он начал
вынимать сами ящики и переворачивать их.
– Вот, полюбуйтесь, дружок! – довольно воскликнул он.
Ко дну нижнего ящика с обратной стороны было приклеено
скотчем полдюжины синеньких книжечек с блестящими надписями.
– Паспорта, – сказал сержант Кобб, – выданные секретарем
государственного департамента иностранных дел. Боже, спаси его доверчивую душу!
Маккре с интересом наклонился над плечом Кобба, который
открыл паспорта и сличал фотографии.
– Никогда не подумаешь, что это одна и та же женщина, да? –
сказал Маккре.
Паспорта были выданы на имя миссис да Сильвы, мисс Ирен
Френч, миссис Ольги Кох, мисс Нины Де Мезюрье, миссис Глэдис Томас и мисс Мойры
О’Нил. На фотографиях была изображена моложавая темноволосая женщина, которой
можно было дать и двадцать пять, и все сорок.
– Весь трюк в том, что она каждый раз делала новую прическу,
– сказал Кобб, – то локоны, то перманент; здесь, посмотри, прямая стрижка, а
здесь – под пажа. Когда она выдавала себя за Ольгу Кох, то она чуть-чуть
изменила форму носа, а фотографируясь на паспорт миссис Томас, положила что-то
за щеки. А вот еще иностранные паспорта: мадам Махмуди, алжирки, и Шейлы
Донован, из Ирландии. Полагаю, у нее открыты счета в банках на все эти фамилии.
– Запутаться можно, да?
– Но, голубчик, у нее не было другого выхода. Ей следовало
сбить со следа налоговую инспекцию. Наживаться на контрабанде нетрудно, а вот
поди объясни налоговому инспектору, откуда у тебя денежки. Ручаюсь, что именно
поэтому она основала маленький игорный дом в Мэйфере.
Только так она могла обдурить налоговую инспекцию. Думаю,
львиная доля ее капиталов помещена в алжирские и французские банки. Все было
хорошо продумано, поставлено на деловую ногу. И надо же было так случиться, что
однажды она забыла один из паспортов на Хикори-роуд, а глупышка Селия его
увидела!
