Но в покое ее оставлять не собирались. В комнате ее ждала
высокая девушка.
– Мне хотелось бы с вами поговорить, – произнесла девушка,
поднимаясь с дивана.
Элизабет Джонстон, приехавшая из Вест-Индии, училась на
юридическом факультете. Она была усидчива, честолюбива и очень замкнута.
Держалась всегда спокойно, уверенно, и миссис Хаббард считала ее одной из самых
благополучных студенток.
Она и теперь сохраняла спокойствие, темное лицо ее
оставалось совершенно бесстрастным, но миссис Хаббард уловила легкую дрожь в ее
голосе.
– Что-нибудь случилось?
– Да. Пожалуйста, пройдемте ко мне в комнату.
– Одну минуточку. – Миссис Хаббард сняла пальто и перчатки и
пошла вслед за девушкой. Та жила на верхнем этаже. Элизабет Джонстон открыла
дверь и подошла к столу у окна.
– Вот мои конспекты, – сказала она. – Результат долгих
месяцев упорного труда. Полюбуйтесь, во что они превратились.
У миссис Хаббард перехватило дыхание.
Стол был залит чернилами. Все записи были густо перепачканы.
Миссис Хаббард прикоснулась к конспектам. Чернила еще не просохли.
Она спросила, прекрасно понимая нелепость своих слов:
– Вы не знаете, чьих рук это дело?
– Нет. Это сделали, пока меня не было.
– Может быть, миссис Биггс…
Миссис Биггс работала уборщицей на этом этаже.
– Нет, это не миссис Биггс. Ведь чернила не мои. Мои стоят
на полке возле кровати. Их не тронули. Кто-то сделал это нарочно, специально
запасшись чернилами.
Миссис Хаббард была потрясена.
– Это очень злая, жестокая шутка.
– Да уж, приятного мало.
Девушка говорила спокойно, однако миссис Хаббард понимала,
что должно твориться в ее душе.
– Поверьте, Элизабет, мне очень, очень неприятно, и я сделаю
все, чтобы выяснить, кто так гадко обошелся с вами. Вы подозреваете
кого-нибудь?
Девушка ответила не раздумывая:
– Вы обратили внимание на то, что чернила зеленого цвета?
– Да, я сразу это заметила.
– Мало кто пользуется зелеными чернилами. В нашем пансионате
ими пишет только один человек – Нигель Чэпмен.
– Нигель? Неужели вы думаете, что Нигель способен на такое?
– Нет, вряд ли. Однако он пишет зелеными чернилами и дома, и
в университете.
– Придется учинить допрос. Мне очень неприятно, Элизабет,
что такое могло произойти в нашем доме, но смею вас заверить: я доберусь до
виновника. Может, это вас хоть чуточку утешит…
– Спасибо, миссис Хаббард. Насколько я знаю… это не первая
неприятность у нас?
– Да, не первая…
Миссис Хаббард вышла от Элизабет и направилась к лестнице.
Но внезапно остановилась и, вернувшись, постучалась в последнюю комнату в
глубине коридора. «Войдите!» – послышался голос Салли Финч.
Комната была миленькой, да и сама Салли Финч, жизнерадостная
рыженькая девушка, была очаровательной. Она что-то писала, облокотившись о
подушку, щека ее была слегка оттопырена. Салли протянула миссис Хаббард
открытую коробку конфет и невнятно пробормотала:
– Мне из дома леденцы прислали. Угощайтесь.
– Благодарю, Салли. В другой раз. У меня сейчас нет
настроения. – Миссис Хаббард помолчала. – Вы слышали, что стряслось у Элизабет
Джонстон?
– У Черной Бесс?
Прозвище было не обидным, а ласковым, и сама Элизабет на
него откликалась.
Миссис Хаббард рассказала о случившемся. Салли слушала,
трепеща от негодования.
– Какая низость! Неужели кто-то мог так гадко обойтись с
нашей Бесс? Ведь она всеобщая любимица. Она такая спокойная, и, хотя держится
особняком и мало с кем общается, по-моему, у нее нет врагов.
– И мне так казалось.
– Это все из одной серии. Вот поэтому я…
– Что – вы? – переспросила миссис Хаббард, видя, что девушка
резко осеклась.
– Поэтому я хочу уехать. Миссис Ник, наверное, вам уже
сказала?
– Да, она очень переживает. Она считает, что вы скрыли от
нее истинную причину вашего решения.
– Конечно, скрыла. Она бы взбеленилась. Но вам я скажу: мне
не нравится, что здесь происходит. Сначала странная история с моей туфлей;
потом кто-то разрезал шарф Валери… потом рюкзак Лена… Воровство – дело
понятное, не так уж и много вещей украли, да и вообще такие случаи не новость.
Приятного тут, конечно, мало, но в принципе это нормально… А вот в этих
происшествиях есть что-то ненормальное. – Она на мгновение умолкла, а потом
неожиданно улыбнулась: – Знаете, Акибомбо в панике. Он кажется таким
образованным и культурным, но чуть копни – и выяснится, что он недалеко ушел от
своих предков, веривших в колдовство.
– Полно вам! – строго сказала миссис Хаббард. – Терпеть не
могу такие разговоры, все это бредни и предрассудки. Просто кто-то решил
попортить другим кровь.
Салли улыбнулась и стала похожа на кошку.
– И все же меня не покидает чувство, что этот кто-то не
совсем обычный человек.
Миссис Хаббард спустилась вниз и направилась в гостиную на
первом этаже. В комнате находились четверо. Валери Хобхауз примостилась на
диване, перекинув через подлокотник тонкие, стройные ноги. Нигель Чэпмен
устроился за столом, положив перед собой увесистый том. Патрисия Лейн
облокотилась о камин, а только что вошедшая девушка в плаще снимала с головы
вязаную шапочку. Девушка была миниатюрной, миловидной, с широко поставленными
карими глазами и полуоткрытым ротиком, придававшим ее лицу вечно испуганное выражение.
Валери вытащила сигарету изо рта и певуче произнесла:
– Привет, ма! Ну как, удалось вам укротить разъяренную
тигрицу, нашу достопочтенную хозяйку?
– А что, она вышла на тропу войны? – спросила Патрисия Лейн.
– Еще как вышла! – усмехнулась Валери.
– У нас большие неприятности, – сказала миссис Хаббард. –
Мне нужны вы, Нигель.
– Я? – Нигель поднял на нее глаза и закрыл книгу. Его узкое
недоброе лицо внезапно озарилось озорной, но удивительно приятной улыбкой. – А
что я такого сделал?
– Надеюсь, что ничего, – ответила миссис Хаббард. – Но
чернила, которыми кто-то нарочно залил конспекты Элизабет Джонстон, зеленого
цвета. А вы всегда пишете зелеными чернилами.
