Как и Хоори, не смогу я забыть Махито, «пока моя жизнь длится». Как Тоётама-химэ думала о своем ребенке, так и я беспокоюсь о Яёи. Сможет ли Яёи выжить на острове Морской змеи с его суровыми порядками? «Хорошо бы, была у меня такая младшая сестра, как Тамаёри-химэ, которой можно было доверить заботу о дочке», — с болью подумала я, когда услышала историю о Хоори. Мы же с Камику были в противоположных мирах, откуда друг другу не помогают.
— Госпожа Арэ, я собираюсь покинуть Ёми-но-куни и посмотреть, что там с моими на острове, — и я обо всем откровенно рассказала Хиэда-но-Арэ.
— Разве это возможно? — удивилась она.
— Возможно. По словам госпожи Идзанами, если превратиться в насекомого, что проникают сюда через проход Ёмоцухира — муху или муравья, — то можно попасть наружу. Говорят, что много мошек-букашек из мира живых залетает сюда через тот проход.
Арэ радостно захлопала своими маленькими ладошками.
— Вот оно как! Ну, тогда я с тобой. Интересно, каким стал мир после моей смерти. Должна я сама убедиться, какая слава идет обо мне и как прошли мои похороны.
Похоже, Арэ было не все равно, что люди говорят о ней после ее смерти.
— Госпожа Арэ, это возможно только один раз, а после, когда насекомое умирает, вы снова попадете в Ёми-но-куни. Вы все равно согласны?
— Мне все равно. Я пойду. А ты, Намима?
Было видно, что Арэ не собиралась менять своего намерения.
Решившись покинуть Ёми-но-куни, я не находила себе места от беспокойства. Вместе с Арэ мы направились к проходу Ёмоцухира. Думаю, что Идзанами предвидела все наши шаги. Когда мы проходили мимо ее покоев, она окликнула нас, но из комнаты не вышла.
Покинув подземный дворец, мы зашагали по темному туннелю. Сейчас в туннеле, по которому когда-то рассерженная Идзанами отправила в погоню за мужем фурий, царила гробовая тишина, не было и намека на присутствие живых существ. В молчании мы на ощупь пробирались в кромешной тьме вверх по отлогому склону.
Наконец вдалеке забрезжил лучик света. Мы подошли к проходу Ёмоцухира, Именно здесь Идзанаги заявил Идзанами о своем решении расстаться с ней на вечные времена. Здесь же я очнулась после смерти. Я некоторое время смотрела на луч света, пробивающийся из мира живых, и яркие воспоминания пробудились во мне. Ужасно захотелось стать не мошкой, а ожить и еще раз прожить жизнь. Но это было неосуществимо. Глаза мои наполнились слезами.
— Намима, ты, наверное, подумала, как было бы хорошо ожить, а не просто превратиться в какую-то мошку, — прошептала Хиэда-но-Арэ, задыхаясь от ходьбы в гору — ее возраст давал о себе знать.
Опасаясь, что меня может услышать Идзанами, я на всякий случай тоже ответила шепотом: «Вы правы».
Хиэда-но-Арэ, годившаяся мне в бабушки, посочувствовала:
— Что ж, это понятно — тебе ведь только шестнадцать. Когда мне было шестнадцать, я уже была при дворе сказительницей. Талант мой был в том, что я все понимала с полуслова и какой бы длинной ни была история, услышав раз, я могла пересказать ее без единой ошибки, — в словах Хиэда-но-Арэ слышалась тоска по ушедшим временам.
— Госпожа Арэ, когда вы попали в Ёми-но-куни, где вы очнулись?
Арэ обернулась и посмотрела в темноту.
— Я очнулась перед дверью во дворец. Открыла глаза и забеспокоилась: почему я сплю в таком темном месте? Я простудилась и умерла от грудной болезни. Ох, и обидно было умирать! Хотелось еще пожить, еще историй порассказывать. Очнувшись, я обрадовалась, подумав, что жива. Но тут открылась большая дверь, оттуда вышла Идзанами и произнесла: «Ты Хиэда-но-Арэ? Слышала я, что ты рассказываешь истории о богах. Как-нибудь и мне расскажешь». Разволновалась я, поняв, что предо мной богиня Идзанами. Так я узнала, что все, о чем я рассказывала, не было выдумкой. Конечно, одиноко мне здесь, но хорошо хоть, что занимаюсь я тем же, что и при жизни.
Выслушав Хиэда-но-Арэ, я осознала, что еще не смирилась со своей судьбой. Мне было предначертано служить мико Стране Тьмы, а значит, прислуживать Идзанами и был мой удел. А вместо этого я страстно желала стать хоть грязным червяком, хоть змеей, что пресмыкается по земле, хоть цикадой, что живет лишь семь дней после превращения в имаго, — лишь бы еще раз увидеть мир живых, лишь бы узнать, что стало с теми, кого я любила.
— Глянь-ка, муравей! Красный муравей забежал! Муравей хоть и не быстро бегает, но зато жизнь у него длинная. Превращусь-ка я в муравья и пойду посмотрю, как там на земле после моей смерти, — сказала Арэ, вглядываясь в землю. — Намима, когда снова увидимся, поведаю тебе обо всем, что увижу. Ну, будь здорова. До встречи!
Мне было любопытно, как она сможет превратиться в муравья, и вдруг Арэ исчезла. Маленький красный муравей резко поменял направление и проворно засеменил в сторону света. Я же не собиралась превращаться в муравья. Мне нужно было пересечь море, чтобы добраться до острова Морской змеи. Если не птица — слишком многого просить не стоит, — то хоть бы какое-нибудь крылатое насекомое залетело. Я стояла перед валуном, которым Идзанаги загородил проход, и молилась, протянув руки к свету. Вдруг послышалось жужжание, и большая желтая с черными полосками оса влетела внутрь пещеры. Такой осы раньше мне видеть не приходилось. Выглядела она резвой и сильной. Более подходящего насекомого трудно было и представить. Я страстно захотела стать осой.
2
Превратившись в осу, я вылетела наружу через узкую щелку в проходе Ёмоцухира. Меня охватило давно забытое ощущение большого благоухающего пространства. Радость от того, что я жива, удовольствие от того, что могу вот так свободно летать, пьянили. Однако же мне предстояла долгая дорога. Я собралась с мыслями и огляделась по сторонам.
Как и говорила Идзанами, сразу перед проходом Ёмоцухира простиралось темно-зеленое море, волны одна за другой обрушивались на берег. Я стала кружить над морем в поисках корабля, но поблизости были пришвартованы лишь маленькие рыболовецкие суденышки. Я не могла тратить свое время понапрасну и решила полететь на юг в сторону большого порта. По пути, заметив на земле расколотую спелую дыню, я жадно набросилась на нее — это и был весь мой обед.
Превратившись в осу, я знать не знала, сколько мне оставалось жить. В любом случае это был мой первый и последний шанс вернуться в мир живых. За этот ограниченный промежуток времени мне нужно было добраться до острова Морской змеи и посмотреть, как живут Махито и Яёи. Меня било нетерпение — мне было не до еды и не до отдыха.
Я летела три дня и три ночи. Утром четвертого дня я наконец-то добралась до большого порта, расположенного далеко к югу от прохода Ёмоцухира. Выбившаяся из сил, я присела на ствол дерева и стала выискивать судно, идущее в сторону архипелага. Вскоре я заметила одно, с которого выгружали белые раковины. На моем родном острове мне ни разу не приходилось видеть такой большой — человек на тридцать — корабль с белым парусом. Голые по пояс мужчины сгружали на берег огромные корзины с раковинами: были тут и стромбусы, и раковины мраморной улитки, и пауковые раковины. До чего же все это было до боли знакомо! Белоснежные мясистые стромбусы добывались ныряльщиками с морского дна. Собирали их женщины, обученные надолго задерживать дыхание, и мужчины, вернувшиеся из долгого плавания. Слышала я, что из раковин стромбуса мастерили браслеты и ожерелья, но на нашем острове таких изделий не водилось. Весь улов стромбуса сразу же погружался на корабли и предназначался для товарообмена. «Значит, если сесть на этот корабль, то можно добраться до архипелага», — подумала я. Чтобы не быть замеченной людьми, я полетела, стараясь не издавать лишних звуков крыльями, и вцепилась в мачту корабля.
