Махито посмотрел на Камику с сочувствием:
— Ничего не поделаешь. Остается одно: жить тебе как можно дольше, пока не родится внучка. Таков уж закон острова.
Махито примирился с судьбой острова. И для этого убил меня — помеху на своем пути. Это стало для меня страшным потрясением. Мы с ним вместе сопротивлялись безжалостной судьбе. Махито украдкой относил остатки еды своей матери и, когда та так и не смогла родить девочку, стал вместе со мной доедать пищу Камику; он зачат со мной, мико тьмы, ребенка, и вместе со мной бежал с острова. Махито — мужчина, сражавшийся вместе со мной с законами острова, — предпочел отдать мою дочь в «руки» этого закона.
— Когда тебя нет рядом даже недолго, я так скучаю. — Камику прижалась щекой к Махито. — Я ведь с детства тебя любила. Ты был единственным, за кого бы я хотела выйти замуж.
— Я тоже всегда любил тебя. — Махито привлек Камику к себе. — Я всегда восхищался тобой. Но так как на нашей семье было проклятие и мы были изгоями, то мне пришлось примириться с мыслью, что такая жемчужина, как ты, мне никогда не достанется.
Мое имя они не упомянули ни разу. Младшая сестра, умершая много лет назад, мико Страны Тьмы, исчезнувшая в никуда. Маленький человечек, о котором все забыли, И этим человечком была я. Меня затрясло от негодования.
— Как же хорошо, что твоя матушка родила Яёи. Я так переживала, когда о тебе долго ничего не было слышно.
— Мать плохо себя чувствовала.
— Да еще и Намима погибла, бросившись в море. Видимо, невмоготу ей было быть мико тьмы.
— Не смогла смириться со своей участью.
Услышав эти слова, я взмыла в воздух, напрягая последние силы, и зависла прямо перед лицом Махито. Заметив меня, Камику помрачнела.
— Эту осу я уже видела вчера. Я ее пыталась прихлопнуть, но, видимо, она выжила.
— Хм, и в Амиидо я ее видел. Эта оса опасная. Таких на острове и не было никогда.
В то самое мгновение, когда Махито попытался схватить меня, я решительно впилась ему жалом между бровей. И закричала: «Предатель!»
Махито рухнул на землю с изумленным выражением на лице. Казалось, он услышал мои слова. Потом закричала Камику. Потом я, преисполненная гнева, испустила последний вздох.
3
Я лежала перед дверью в подземный дворец. В одно мгновение с переполненного солнцем острова Морской змеи я попала в темное холодное царство мертвых. Все случилось, как говорила Идзанами. Пришла ли я в уныние? Не скажешь лучше. Узнав об истинных намерениях Махито и его предательстве, душа моя превратилась в кусок льда. «Теперь-то царство мертвых для меня самое подходящее место», — подумала я.
— Намима, с возвращением.
Открылась дверь, и появилась Идзанами.
Я поднялась с земли и поклонилась.
— Здравствуйте! Я вернулась. Госпожа, я побывала в мире живых, и теперь душа моя спокойна. Я признательна вам за заботу.
— Намима, не говори того, чего нет у тебя на душе, — горько усмехнулась Идзанами. — Я уверена, что тем, кто увидел блеск жизни, мучительно возвращаться сюда.
— Нет, госпожа Идзанами. Теперь я знаю это по собственному опыту. Ведь госпожа предупреждала меня, что лучше не знать, что происходит в мире живых после смерти. Это я была неразумна. Позвольте мне и впредь служить вам верой и правдой.
Идзанами кивнула и широко распахнула двустворчатую дверь во дворец.
— Что ж, входи. Тебя ждет сюрприз.
Что бы это могло быть? Наклонив голову набок, я вслед за Идзанами зашла в подземный дворец с высоченными колоннами. Из тени одной из них вышла высокая мужская фигура, одетая в белое кимоно. Увидев мужчину, я остановилась. Мне не хотелось верить собственным глазам. Я не могла сдвинуться с места.
— Что с тобой, Намима? — обернулась Идзанами. — Это же Махито.
— Но почему Махито оказался в Ёми-но-куни? Разве, госпожа, вы наслали на него смерть?
Дрожа, я бросилась Идзанами в ноги. Я испугалась, что моя ненависть, сильная настолько, что мне хотелось убить Махито, передалась Идзанами.
— Что ты такое говоришь? Это ты его убила, Намима, — тихо ответила Идзанами.
Изумленная, я подняла голову. Неужели Махито умер от моего укуса? Оставил Камику и детей? Что же я наделала!
— Неужели я его убила, госпожа?
— Так и есть, яд у осы сильный. Обычно от таких, как Махито, остаются лишь парящие души, но этот уж больно чем-то опечален. Вот и попал сюда в том виде, что был при жизни, — сказала Идзанами и удалилась в свои покои.
Махито со скучающим, печальным выражением лица смотрел вверх, на тающий во мраке потолок.
— Махито!
Услышав свое имя, Махито опустил взгляд и посмотрел на меня. Взгляд его ничего не выражал.
— Я — Намима. Ты что, не помнишь меня?
— Намима? — Махито посмотрел на меня отсутствующим взглядом… и покачал головой.
— Имя я где-то слышал, но не помню где. Извините, — сказал Махито и отвернулся. Вид у него был растерянный и беспомощный.
— Мы с тобой были женаты, и я в лодке родила девочку. Мы ее назвали Яёи. А потом ты меня убил, и с тех пор я здесь, — с отчаянием в голосе сказала я. У меня аж в глазах почернело, так я была потрясена. Как Махито может не помнить меня? Но Махито лишь медленно покачал головой.
— Когда же это случилось? Неужели я тебя убил? Не помню. И к тому же Яёи моя младшая сестра.
— Да нет же. Яёи наша дочь. Я — младшая сестра Камику, мико Страны Тьмы.
Похоже, Махито не понимал, о чем это я.
— Камику — моя жена, мико Страны Света. Мико Страны Тьмы была госпожа Наминоуэ.
— А после госпожи Наминоуэ — Намима. То есть я. Ты же навещал меня раз в несколько дней в Амиидо.
Но Махито меня не слушал.
— А где я? И почему я здесь один?
— Это Ёми-но-куни. Ты умер.
— Умер? Что-то произошло во время плавания несмотря на молитвы Камику?
Расстроенный Махито рухнул на колени на холодный каменный пол.
Похоже, он решил, что умер во время плавания. Меня охватило бессилие, и я потихоньку удалилась. В памяти Махито меня не существовало. Было это равнозначно тому, что моя любовь к Махито повисала в воздухе, и наше совместное прошлое исчезло. И не означало ли это, что меня вообще никогда не существовало? А ведь я уже было собиралась плача просить прощения за то, что убила его. До чего же все бессмысленно! Душа моя все глубже и глубже погружалась во тьму подземного дворца.
Меня всегда тяготило то, что Идзанами ежедневно лишает жизни тысячу человек. Мне казалось, что я выше этого. А сама ужалила ядовитым жалом Махито, которого по-прежнему любила, несмотря на то, что он убил меня. И разве Махито, став духом, не продолжал любить Камику? Уж если душа Махито, навеки разлученная с Камику, не может упокоиться с миром из-за чрезмерной душевной опустошенности, то что уж говорить о моей душе, которой уж точно никогда не обрести покой.
