Синтия замолчала. Я и сам слегка прибалдел.
— Прости, — сказал я. — Извини меня, я не хотел. Просто все это на нас уже сказывается.
— Мои проблемы сказываются на тебе, — уточнила Синтия.
— Ты неправильно поняла, — возразил я. — Слушай, помнишь я говорил, что нам стоит на время уехать? Возьмем Грейс из школы. Я могу договориться насчет нескольких дней с Ролли, он меня заменит, Пэм тоже не станет возражать, если ты…
Синтия откинула одеяло и встала:
— Пойду лягу с Грейс. Хочу убедиться, что она в порядке. Надо же хоть что-то делать.
Я молча смотрел, как она берет подушку и выходит из комнаты.
У меня разболелась голова, поэтому я направился в ванную, чтобы найти тайленол в аптечке, когда услышал, как кто-то бежит по холлу.
— Терри! Терри! — кричала Синтия.
— В чем дело? — спросил я.
— Ее нет! Грейс нет в комнате. Она исчезла!
Я побежал за ней через холл в спальню дочери, по пути зажигая всюду свет. Промчался мимо Синтии и ворвался в комнату дочери первым.
— Я уже смотрела! Ее там нет!
— Грейс! — крикнул я, открывая дверь в стенной шкаф и заглядывая под кровать. Одежда, в которой она была днем, комком лежала на стуле около письменного стола. Я кинулся в ванную, раздвинул занавески душа, но никого там не нашел. Синтия бросилась в комнату, где мы держали компьютер. Встретились мы в холле.
Никаких следов.
— Грейс! — снова крикнула Синтия.
Мы зажгли везде свет, сбежали вниз по лестнице. «Не может такого быть, — думал я. — Просто не может».
Синтия распахнула дверь в подвал, выкрикнула имя дочери в темноту. Никакого ответа.
В кухне я сразу заметил, что дверь черного хода с новой щеколдой слегка приоткрыта.
И почувствовал, как остановилось сердце.
— Звони в полицию, — велел я Синтии.
— О Господи… — простонала она.
Я включил наружный свет над дверью, распахнул ее, выбежал босиком во двор и заорал:
— Грейс!
Послышался раздраженный голос:
— Пап, выключи этот свет!
Я взглянул направо и увидел Грейс в пижаме; на лужайке стоял телескоп, направленный в ночное небо.
— В чем дело? — спросила она.
Мы оба могли и скорее всего должны были взять свободный день после ночи, которую так весело провели, но на следующее утро отправились на работу.
— Мне правда очень жаль, — сказала Грейс за завтраком, наверное, в сотый раз.
— И больше никогда не смей устраивать нам такое развлечение, — ответила Синтия.
— Я же попросила прощения.
Тем не менее в ту ночь Синтия все же легла с ней. Не хотела спускать с дочери глаз.
— Знаешь, а ты храпишь, — заявила ей Грейс.
Впервые за долгое время мне захотелось рассмеяться, но я сдержался.
Я ушел на работу как обычно. Синтия со мной не попрощалась, не проводила до двери. Она все еще не забыла нашу ссору, предшествовавшую ложной тревоге насчет Грейс. Как раз тогда, когда нам следовало держаться вместе, между нами был вбит клин. Синтия все еще подозревала, что я что-то от нее скрываю. Да и я ощущал непонятную неловкость рядом с ней.
Синтия считала, что я виню ее во всех наших неприятностях. Глупо было бы отрицать, что ее история, эта ее тяжелая ноша, преследует нас днем и ночью. И возможно, в какой-то степени я винил ее, хотя она и не была виновата в исчезновении своей семьи.
Разумеется, нас обоих беспокоило, как все это влияет на Грейс. И способ, выбранный нашей дочерью для борьбы с домашними страхами, которые так ее тревожили, что лишь мысли о разрушительном астероиде могли некоторым образом ее отвлечь, стал источником следующего взрыва.
Мои ученики вели себя на удивление прилично. Наверное, до них дошли слухи, почему меня не было несколько дней. Смерть в семье. Учащиеся средней школы, как большинство естественных хищников, обычно использовали слабость своей жертвы себе во благо. Они во всей красе проявили себя с женщиной, которой выпала злая судьба меня заменять. У нее было небольшое заикание, скорее просто задержка перед произнесением звука, но детки это быстро уловили и принялись ее передразнивать. В первый день она даже ушла домой в слезах, о чем за ленчем сообщили мне коллеги, причем без малейшего сочувствия. Ведь это настоящие джунгли, так что ты или выживаешь, или нет.
Но со мной они держались пристойно. И не только моя творческая группа, но и два других английских класса. Думаю, они вели себя так не из уважения к моим чувствам, а если это и наличествовало, то весьма незначительно. Потом они ждали, не изменится ли что-нибудь в моем поведении, может, всплакну, заору на кого-нибудь, хлопну дверью и так далее.
Но ничего подобного я не сделал. Так что на следующий день ни на какие скидки рассчитывать уже не мог.
Когда ученики уходили с моего первого, утреннего урока, Джейн Скавалло задержалась.
— Мои соболезнования насчет вашей тети, — сказала она.
— Спасибо, — поблагодарил я. — Вообще-то это тетя моей жены, хотя я тоже был с ней очень близок.
— Тем более, — кивнула она и догнала других учеников.
В середине дня я шел по коридору, когда одна из секретарш выскочила из кабинета, увидела меня и остановилась как вкопанная.
— Я как раз собралась вас искать! Звонила в ваш офис, вас там не было.
— Потому что я здесь, — заметил я.
— Вам звонят, — сообщила она. — Думаю, это ваша жена.
— Спасибо.
Я прошел за ней к телефону на письменном столе. Один из огоньков мигал.
— Просто нажмите вон ту кнопку, — подсказала она.
Я схватил трубку, нажал кнопку.
— Синтия?
— Терри, я…
— Слушай, я собирался тебе позвонить. Мне очень жаль, что вчера все так получилось.
Секретарша села за стол, делая вид, что не слушает.
— Терри, кое-что…
— Может, нам стоит нанять другого парня? Я не знаю, что случилось с Эбаньолом, но…
— Терри, заткнись!
Я заткнулся.
— Кое-что произошло, — сказала Синтия едва слышно. — Я знаю, где они.
ГЛАВА 25
— Порой, когда ты не звонишь, когда я жду твоего звонка, — сказала она, — я думаю, что меня пытаются свести с ума.
— Извини, — произнес он. — Но у меня хорошие новости. Мне кажется, это уже происходит.
— О, замечательно. Что в таких случаях говорил Шерлок Холмс? Игра в разгаре? Или это из Шекспира?
