Шерил уже не впервые называла его по имени, и доктору это очень не нравилось.
– О чем ты?
– Во время презентации ты перехватил мой взгляд и с той минуты мечтаешь затащить в койку.
– Чепуха!
– Ты будто под микроскопом меня изучал, даже трусиками полюбовался, когда я ноги развела.
– В такой позе их и слепой бы увидел!
– Но ты заинтересовался, и гораздо больше, чем своей презентацией. Так что, думаю, дело не в маленькой принцессе: мы все равно оказались бы в одном номере.
– Чепуха! – повторил Дженнингс, уязвленный безошибочностью ее интуиции.
– Неужели?
– Да!
– В твоих глазах я увидела то, что сотни раз замечала у других более чем приличных парней. Так что твои желания для меня не загадка: ты уже несколько лет мечтаешь переспать с девушкой вроде меня. Жену любишь и ни на кого на свете ее не променяешь. Но в плане секса она ноль, абсолютный ноль. Понятия не имеет, что тебе нужно, когда и как часто. Вить гнездышко, чистить перышки, высиживать птенцов – это для нее. Ты помогаешь ей, червяков приносишь, а сам жутко стосковался по охоте.
– Где ты это вычитала? В "Космо"?
– Не помню.
Дженнингс снова повернулся к кровати: Шерил будто возникла из эротических грез пятнадцатилетнего подростка!
– Ничего не будет! Тебе ведь и самой не хочется, правда? Ни сексом заниматься, ни "расслабляющий массаж" делать. Просто вину на меня переложить пытаешься…
– Вину переложить? – удивленно переспросила Шерил.
– Ну да, соучастником сделать, опустить до своего уровня, чтобы преступление таким ужасным не казалось. Но похищение ребенка ужасно, и ты сама это понимаешь.
Натянув бюстгальтер, Шерил апатично смотрела на экран.
Раздосадованно вздохнув, Уилл прижал ладони к оконному стеклу: прохладное, но это от кондиционера, ведь на улице дует теплый ветерок. Прохладное по сравнению со спертым воздухом, что повис над растущими у пляжа соснами, а после едва ли не морозной свежести Кипарисового люкса – теплое.
– Кстати, мы с тобой не договорили, – вспомнила Шерил.
– О чем?
– Ты спросил, как я до такой жизни дошла, как детей похищать стала.
– Ты же вроде бы объяснила.
– Да, но кое-что утаила, – призналась она. Выражение лица точь-в-точь как у Эбби, когда та знала секрет, а родителям не рассказывала. – Запретив выступать в стриптиз-шоу, Джои стал возить меня в Джексон. Иногда в Новый Орлеан или какой-нибудь клуб Хеттисберга. Но в Хеттисберге особенно не заработаешь – сплошные студенты, которым в штанах тесно стало.
– Тебе надо к Говарду Стерну.
[5]
– Может, и надо. Ты тоже послушай, история поучительная.
– Сгораю от нетерпения.
– Итак, мы вернулись в клубы, но я не только для того, чтобы танцевать, а он не только для того, чтобы на меня смотреть. Джои общался с нужными людьми: владельцами, клиентами, вышибалами. Всем выпивку покупал, интимные танцы оплачивал… Довольно скоро мой благоверный разобрался, кто ходит в подобные заведения и зачем – ты ни за что не поверишь! – адвокаты, доктора, члены городского управления, министры, черт побери! Министры тайком пробираются в стрип-клуб, чтобы заказать интимный танец! Джои их всех ручными сделал, и со временем у нас появился дополнительный заработок.
– Какого рода заработок?
– Шантаж, естественно! Богатики на меня как на наркотик подсаживались, понял? Возможно, мне не слишком нравятся приватные танцы, но бизнес есть бизнес. Я их до экстаза доводила, они даже не думали, что такое бывает! Пятьдесят баксов за трехминутный танец без проблем отстегивали, еще спасибо говорили. Два, максимум три выступления, и золотые мальчики предлагали баснословные суммы, если соглашусь станцевать сверхурочно. – Шерил сморщила нос. – «Станцевать», черта с два! Самым сладким, то есть женатым и богатым, я говорила: "Конечно, милый!", и, когда клуб закрывался, мы ехали в мотель, которым владел старинный приятель Джои. В одном из номеров там были установлены скрытые камеры, и под моим чутким руководством мальчики творили такое, что вряд ли понравилось бы их женам и начальникам. Домой отправлялись счастливые, как поросята, даже не подозревая, в какой капкан угодили. И знаешь что? Я никогда их не жалела. Никогда! У этих ублюдков семьи, дети, а они по стриптиз-клубам ходили. Тащили меня в мотель, чтобы затрахать до полусмерти, выживу или нет, им плевать! Каждый отказывался пользоваться презервативом, и почти все… Брр, вспоминать не хочется! И таких мерзавцев столпами общества называют! Короче, можешь сколько угодно прикидываться, мол, ты выше этого, меня не обманешь! Нравится корчить из себя святого – корчи, только я знаю правду…
– Я не выше этого, – покачал головой Уилл. – Думаю, так не может сказать ни один мужчина, да и женщина тоже… Речь ведь о пороках человеческих, а они, как ни печально, были, есть и будут. Да и ты никаким особым знанием не обладаешь. Уверен, моей жене этот «секрет» тоже известен, пусть только на теоретическом уровне. Просто она не желает переходить к практике.
– Так Карен выше этого, да? Поэтому в койке ленится?
– Ты ведь так и не рассказала, как шантаж в киднеппинг превратился.
Шерил допила остатки рома с колой.
– Шантаж – дело непростое. Как отреагируют эти придурки, когда получат кассеты, предсказать невозможно. Для них это шок, конец света и сытой жизни… Большинство, конечно, тут же порывались заплатить, но бывали и исключения. Один парень, например, захотел сделать копии и разослать всем своим друзьям. – Девушка улыбнулась. – А некоторые вообще идиоты: бежали к женам признаваться, пытались убить Джои или даже…
Шерил не договорила, но в звенящей, внезапно накрывшей люкс тишине Уилл легко додумал конец фразы.
– Или совершали самоубийство, верно?
Прищурившись, блондинка смотрела на экран телевизора.
– Да, один парень действительно сорвался. Это было ужасно! Поставил кассету и прострелил себе голову. Жена его нашла… Представляешь? – На этот раз в бокал полился чистый баккарди. – Тогда нас чуть не загребли, и Джои решил: мы не тем занимаемся. Нужно найти что-то чистенькое, чтобы работать редко, но метко, и если рисковать, то ради хорошего выхлопа.
– Киднеппинг, например.
Девушка кивнула.
– Когда занимались шантажом, Джои понял: больше всего на свете богатики боятся за своих детишек. Что жена подумает, важно, но не очень, а вот если дочка или сынок уважать перестанут, все, конец света. Дети для них словно свет в окошке. Вывод: хочешь заработать – возись с мелюзгой.
