– О чем ты говоришь?
– Сам знаешь. О той ночи на Двадцать четвертой автостраде. Когда мы возвращались домой с велосипедной гонки в Маккомбе.
Уоррен замолк. На бледном лице отчетливо выделялись черные круги вокруг глаз. Он все прекрасно помнил. Они с Лорел смотрели друг на друга, и каждый вспоминал ночь, когда между ними легла пропасть, которую они так и не сумели преодолеть. Это случилось почти год назад, после одной из гонок. Уоррен занял третье место – большинство участников на его месте были бы счастливы! – но, так как гонка была местной, он бросил жалкий приз в урну и сказал, что нужно немедленно отправляться домой.
Все произошло на полдороге, когда проехали почти тридцать миль из шестидесяти. В темноте полыхнуло пламя, и раздался взрыв, как будто упал метеор. Они подъехали ближе, и Лорел разглядела на правой обочине контуры горящего грузовичка-пикапа, который уткнулся носом в огромный дуб. Ее бросило в дрожь: рядом на асфальте она заметила распростертого человека. Он, казалось, еще шевелился. Лорел ждала, что Уоррен притормозит, но он проехал мимо, и вскоре они стремительно удалялись от пылающих останков машины. Едкий запах горящего бензина преследовал их призрачным обвинением.
– Остановись! – воскликнула Лорел, схватив Уоррена за руку, но тот лишь стиснул зубы и продолжал давить на газ. Они поссорились, и после этого Лорел навсегда переменила мнение о муже. Она умоляла его вернуться и попытаться спасти несчастного, которого она видела на дороге (не говоря уже о людях, оставшихся внутри машины), но Уоррен лишь спокойно расписал возможные последствия подобного поступка.
– Разве в законах штата Миссисипи ничего не говорится о добром самаритянине? – закричала Лорел, но Уоррен возразил, что адвокатам, занимающимся делами о возмещении личного ущерба, плевать на подобные законы. Лорел разрыдалась.
– Может, там кто-нибудь умирает! – всхлипывала она. – Прямо сейчас, когда мы уезжаем. Я видела – на дороге кто-то двигался!
Но Уоррен был непоколебим. Лорел до сих пор помнила, что он сказал, торопливо покидая место трагедии.
– Послушай меня. Может, это какой-то черномазый пьяница врезался в дерево или белое отребье, какая разница? Наверняка он за всю свою жизнь и десяти центов не отдал за страховку. Я же двадцать лет учился как проклятый, чтобы стать врачом. Не собираюсь рисковать всем, что создал для тебя и детей, ради сомнительного удовольствия помочь какому-нибудь типу, который потом мне же и вчинит иск.
Не веря собственным ушам, она уставилась на мужа, а тот не умолкал, и его слова навсегда врезались в память Лорел.
– Я и так слишком далеко зашел в стремлении помочь этим людям… Конечно, я говорю не о всех, ты же знаешь. Но вот поздно вечером в пятницу я завез Джексонам результаты анализа крови – хотел поскорее сообщить им, что у их сына нет лейкемии, – и хоть бы слово благодарности! Нет, мэм. Тупо посмотрели на меня, и все. Ни спасибо, ни денег – ничего! Так что останавливаться не будем.
Лорел откинулась назад и закрыла глаза, но объятый пламенем грузовик по-прежнему стоял перед ее мысленным взором, а изуродованное человеческое тело все так же ползло по неосвещенной дороге. На следующее утро она прочитала в газете, что в аварии на Двадцать четвертой автостраде погибли два человека. Свидетелей происшествия не было, сообщил полицейский патруль. Пожилые супруги – темнокожие, судя по именам – возвращались домой с похорон внука. После той ночи Лорел навсегда переменила мнение об Уоррене, а спустя две недели начала встречаться с Дэнни Макдэвитом. Она знала: Дэнни никогда бы не оставил человека умирать на обочине дороги.
Его медали служили тому доказательством.
– Ты не знаешь даже половины правды! – заявил Уоррен с мрачной уверенностью. – Считаешь меня трусом из-за той ночи?
– Я больше не хочу о ней вспоминать.
Он медленно кивнул:
– Что ж, ты можешь себе это позволить. Ты считаешь, у меня нет причин бросить семью?
Она пожала плечами:
– Если есть – действуй.
Уоррен удивленно покачал головой:
– Неужели для тебя все так просто? Посмотришь на Гранта и Бет, улыбнешься и скажешь: «Пока, дети! Было весело, но всему приходит конец»?
– Ты же знаешь, что это не так.
Уоррен стиснул зубы, поднялся и встал рядом, держа револьвер у ее головы. Лорел смотрела на маленький смертоносный механизм, похожий на детскую игрушку в загорелой руке мужа.
Он приставил револьверное дуло к темени Лорел.
– Слушай внимательно. Я уверен, что у тебя кто-то есть. Это понятно потому, что ты не говоришь мне пароль. Думаешь, что щадишь мои чувства, скрывая правду, но это не так. Ты только делаешь хуже. И мне и себе. Надеюсь, ты меня понимаешь. Ты не выйдешь из этого дома, пока я не узнаю, кто тебя трахает. Понятно?
Лорел храбрилась изо всех сил, но не смогла сдержать дрожь.
– ТЕБЕ ПО-НЯТ-НО?!
Она помолчала, пока не убедилась, что может говорить спокойно.
– Выслушай меня, Уоррен. Я хочу, чтобы ты вспомнил все, чего мы боялись долгие годы. Все, что могло разлучить нас с детьми. Рак. Аварии. Маньяки. Бандиты, вторгшиеся в наш дом. Мы предприняли шаги, чтобы избежать подобных вещей. Но сейчас…
Она подняла лицо, чтобы взглянуть мужу в глаза, и дуло револьвера царапнуло кожу.
– Сейчас самая большая угроза нашей семье – ты. Даже если у меня есть любовник, что с того? Конечно, тебе больно. Но разве это оправдывает твои поступки? Ты сможешь убить мать твоих детей? Хотя бы десять секунд подумай о Гранте и Бет. Представь их себе. Они же ни в чем не виноваты.
В ноздри ударил запах оружейного масла. Через несколько мгновений Уоррен опустил оружие, упал на колени, а потом сел на корточки. Выражение его глаз изменилось, и Лорел решила, что ей удалось пробиться сквозь ярость и боль. Он еще не отошел от шока, но в его взгляде раненого зверя появилась нежность.
– Ты знаешь, что такое семья? – прошептал он. – На чем она держится?
Она кивнула, но Уоррен покачал головой.
– На доверии, – произнес он. – Именно оно защищает семью от всего остального мира. Одних кровных уз мало. Говорят, кровь – не вода, но родные братья сплошь и рядом предают друг друга. Доверие сплачивает и помогает выстоять против творящегося вокруг хаоса.
Лорел хотела ответить, но неожиданно осознала, что они с Уорреном смотрят на мир по-разному, и их взгляды никогда не совпадут.
– Ты все разрушила, – продолжил он тихо. – Безвозвратно. Худшее свершилось, и я никогда не смогу больше поверить тебе. Грант и Бет никогда не будут тебе доверять.
– Уоррен…
– Молчи! – приказал он, внезапно поднявшись. Он смотрел на Лорел сверху вниз, словно какой-нибудь ветхозаветный судья. – Ты поставила эгоистичное вожделение превыше благополучия своих детей. И должна заплатить за это. К сожалению, и мы тоже.
