– Ты раскаиваешься?
Глаза его снова вылезают из орбит, теперь страх в них почти осязаем.
Приглушенный голос неумолим и неутомим:
– Ты раскаиваешься?
Ривьера внезапно покаянно кивает головой, как отъявленный грешник, увидевший путь к искуплению.
– Да! Я раскаиваюсь… раскаиваюсь. Я знаю, что это было нехорошо. Мне нужна помощь! Пожалуйста, помогите мне!
– Я пришла сюда, чтобы помочь тебе.
Рука снова упирает ствол пистолета в лоб Андрусу Ривьере и нажимает на курок, вышибая ему мозги.
Я вздрагиваю от неожиданности, не в состоянии осознать тот факт, что своими глазами наблюдаю за реальными событиями, которые пыталась воссоздать на месте преступления. Но ни одна реконструкция не способна передать всю жестокость только что увиденной мною казни. И внезапно я понимаю, что мое намерение остановить этих женщин, не раскрывая их имен ФБР, на самом деле представляет собой лишь фантазию, заблуждение, порожденное моей собственной болью и наивностью. Конечно, Андрус Ривьера больше никогда не причинит зла другому ребенку. Но кто может гарантировать, что женщина, которая нажала на курок, не решит завтра, что кто-нибудь другой, не столь виновный, как Ривьера, тоже заслуживает смертной казни? Приемный отец Маргарет Лавинь уже стал первой невинной жертвой.
– Кэт, пришло время позвонить кое-кому, – негромко говорит Шон.
Он прав.
– Кэт? Я вынужден…
Глухой удар прерывает Шона на полуслове.
Обернувшись, я вижу обнаженную блондинку, которая держит в одной руке зеленую пластмассовую гантель, а в другой – мясницкий нож. Полчаса назад я рассматривала ее фотографию, лежавшую на моем кухонном столе. Ее зовут Стейси Лорио, возраст – тридцать шесть лет, младшая медсестра и дочь полковника Франка Морленда, нашей первой жертвы. От одного ее удара Шон потерял сознание. Пока я смотрю как завороженная на Стейси, она опускается на колени перед Шоном, выдергивает у него из кобуры «глок» и направляет его мне в грудь.
– Я спряталась в грязном белье в гардеробе, – говорит она Энджи, задыхаясь от возбуждения. – На мгновение мне показалось, что он увидел меня.
– Зачем вы его ударили? – наконец обретаю я голос, стараясь не смотреть в сторону своей сумочки, лежащей на полу рядом с диванчиком.
– Заткнись! – выпрямляясь, резко бросает мне Лорио. Она ненамного выше Энджи Питре, но ее худощавое тело состоит из одних мускулов. Грудь у нее слегка обвисла, кое-где заметны следы растяжек, но в целом она выглядит поджарой и крепкой, как замерзший кусок ветчины.
– Мы пришли сюда не для того, чтобы арестовывать кого-то, Стейси.
Она смеется, не отрывая взгляда от Энджи.
– Позволь мне самой судить об этом, ты, богатая шлюха.
Лицо у нее раскраснелось, грудь усыпана ярко-красными пятнышками.
– Ты знаешь, кто я такая, Стейси?
– А как же иначе? Твоя тетка и оказалась той самой стервой, которая исковеркала всю мою жизнь.
– Что?
– Ну да, она появилась здесь со своими безукоризненными зубами, туфлями за тысячу долларов и бархатным юным голоском, и он совсем потерял голову.
– Кто?
– Господи! Ты на самом деле такая дура?
Внезапно мне все становится ясно. Эта женщина состояла в связи с Натаном Маликом, пока не появилась моя тетя, которая и увела доктора у нее. И чему я удивляюсь? Энн как-то уже соблазнил один из ее прежних психиатров. А когда я спросила в беседе по телефону о том, почему она заплатила залог за Малика, она вела себя так, словно это самый обычный и вполне естественный поступок.
– Это вы убили Малика, – размышляю я вслух. – И это вы в мотеле оглушили меня ударом по голове.
– Он не оставил мне выбора, – заявляет Стейси. – Он собирался выдать нас полиции.
– Зачем ему это было нужно?
– Чтобы спасти самого себя от тюрьмы, – говорит Энджи Питре.
– Доктору Малику не грозила опасность быть обвиненным в убийстве.
– Ты не можешь этого знать, – заявляет Лорио. – Малика волновал лишь его собственный крестовый поход. Его грандиозный план. Он хотел, чтобы мы предстали перед судом. Он хотел, чтобы весь мир увидел, что сделало с нами сексуальное надругательство.
– А мне плевать, кто и что знает, – говорит Энджи, внезапно смирившись и уйдя в себя. – Мы сделали все, что могли. И одному Богу известно, скольких детей мы спасли.
Лорио смотрит на Энджи взглядом старшей сестры, защищающей и оберегающей младшую.
– Ты права, Энджи. Но нет никакой необходимости проводить остаток дней в тюрьме. Во всяком случае, не для того, чтобы сделать старину Натана знаменитостью. Мир все равно не поймет, что мы совершили. А многие мужчины приложат все силы, чтобы нам вынесли смертный приговор.
– Мне кажется, ты ошибаешься, Стейси, – произношу я самым мирным голосом, какой мне только удается изобразить. – Я как раз думаю, что вас поймут очень многие.
Она смеется.
– Тебе легко говорить… Но я не собираюсь всю оставшуюся жизнь провести в тюрьме только из-за того, чтобы стать звездой недели в шоу Опры Уинфри. Мы сделали то, что собирались. И теперь все кончено.
– В самом деле? А что будет со мной? – Я опускаю взгляд на Шона, который по-прежнему лежит неподвижно. – И с ним?
– Вы двое сунули нос туда, куда не следует. Так что моей вины здесь нет.
– Вы собираетесь убить меня? А ведь я такая же, как вы, Стейси. Меня изнасиловали так же, как и вас.
– Ты такая же, как и я? – Глаза ее холодны. – Ты ничуть не похожа на меня.
– Вы настолько слепы, Стейси? Вы думаете, что если человек растет, не зная нужды, это может уберечь его от собственного отца? Или собственного деда?
Энджи Питре начинает заламывать руки.
– Стейси, это ведь не то, о чем мы договаривались, понимаешь? На такое никто больше не согласится.
Лорио бросает на нее колючий взгляд.
– Но ведь ни у кого не хватило духу сделать то, что мы решили, правильно? Они просто сидели и ждали, пока мы с тобой делали за них всю грязную работу. Они смотрели, как на экране телевизора люди, которые причиняли им боль, умоляют о прощении, но пошевелили ли они хоть одним своим поганым пальцем? Или, может, они запачкали руки в крови?
Энджи качает головой.
– Я все понимаю, понимаю, но тем не менее…
– Тем не менее что?
– Стейси, она такая же, как и мы!
Лорио тычет дулом пистолета в Шона.
– А он? Он же полицейский. Детектив из отдела по расследованию убийств! Он хочет отправить тебя в камеру смертников. Ты слышала, что он сказал. Самое время позвонить кое-кому… Ты хочешь получить смертельную инъекцию, Энджи? Черт возьми, да тебя тошнит от одного вида крови!
