В прошлом году во время пикника на берегу утонула моя бабушка. Вот она смеется, а в следующее мгновение ее уже нет в живых. Она упала в реку вместе с песчаным обрывом с высоты в тридцать футов, и тело ее так и не нашли. Меня не было с ней в тот день, и, наверное, это к лучшему. Я бы наверняка погибла, пытаясь спасти ее. Я знаю Миссисипи так, как знают ее немногие и как большинство никогда не узнает эту реку. Там, где многие страшатся ее мутных вод, я уважаю ее. Когда мне исполнилось шестнадцать, я переплыла Миссисипи на спор, чтобы доказать, что ничего не боюсь. В тот день безумная храбрость едва не погубила меня. Остров и река унесли больше жизней, чем мой дед и те осужденные, вместе взятые, но сейчас мне не хочется думать об этом. Не буди лихо, как говорила моя бабушка.
К югу от Сент-Френсивилля автострада расширяется до четырех полос. Я открываю дроссельную заслонку и лечу по прямому, как стрела, участку дороги до Батон-Руж. Я уже проскакиваю главный въезд в университет штата Луизиана, когда наконец звонит Шон.
– Я в Батон-Руж, – сообщаю я ему. – Еще час пути.
– Можешь не спешить, Кэт.
В груди у меня все сжимается. По голосу я понимаю, что у него плохие новости.
– Что случилось?
– Зубы Малика не совпадают с отметками укусов на телах жертв.
Я непонимающим взором смотрю перед собой.
– Ты уверен? Кто проводил сравнительный анализ?
– Один малый из ФБР по фамилии Абрамс. Говорит, что между ними нет ничего общего.
– Дерьмо… Он знает свое дело.
– Похоже, Малик оказался не той ниточкой, за которую мы рассчитывали потянуть.
Я выскакиваю в левый ряд, обходя дребезжащий старый автомобиль с логотипом «Виннебаго».
– Шон, связь Малика с жертвами никоим образом не может быть случайной. Это ключ к раскрытию дела. Мы просто еще не поняли, как все это стыкуется.
– У тебя есть какие-нибудь идеи?
Я судорожно размышляю.
– ДНК Малика может совпасть со слюной на следах от укусов.
– Но его зубы не соответствуют укусам.
– Он мог использовать еще чьи-либо зубы.
– Что?
– Этот прием описан в книге «Красный дракон». Зубная фея воспользовалась зубами своей бабушки, чтобы кусать ими жертвы. Для нее это было частью ритуального убийства, но Малик может использовать их для инсценировки, чтобы ввести нас в заблуждение.
– Откуда Малик возьмет искусственные зубы?
– Да откуда угодно! Он мог украсть макет зубов из кабинета доктора Шубба. Просто, направляясь к выходу, завернуть в лабораторию, и – бац! – у него есть рабочий макет зубов.
– А слюна может принадлежать ему? Типа того, что он лизал раны или что-нибудь в этом роде?
– Именно так. Или она даже может принадлежать другому человеку. Чтобы сбить нас с толку.
– Я проверю, но, похоже, твое предположение притянуто за уши. ФБР дало «зеленую улицу» исследованию ДНК Малика, но ты понимаешь, что это значит.
– Проклятье! – Я жму на газ, чтобы обойти большегрузный автоприцеп. – У Малика есть алиби на те ночи, когда произошли убийства?
– На две из четырех. Он был с пациентами. Во всяком случае, так говорит.
– Они подтвердили его слова?
– Черт возьми, он отказывается назвать их! Он по-прежнему всеми силами мешает нам.
– И сколько еще это будет сходить ему с рук?
– Недолго. Но он очень упрямый сукин сын и твердо стоит на своем.
– Хм… Может, он и в самом деле невиновен.
– Зачем невиновному человеку упорствовать в сокрытии подобных вещей? Особенно когда на карту поставлена человеческая жизнь?
– Ты мыслишь как полицейский, Шон. У всех есть что скрывать. Уж кому это знать, как не тебе.
– Ну хорошо, я полицейский. И хочу знать, что этот сукин сын скрывает.
– Может быть, он считает, что необходимость оберегать частную жизнь пациентов перевешивает риск, которому подвергаются их жизни. Он даже может полагать, что если откроет их имена, то тем самым подвергнет их еще большей опасности.
– Я думаю, что он просто засранец.
Я вспомнила холодную рыбу, которую знала под именем Джонатана Гентри.
– Быть может, ты прав. Послушай, с такой скоростью я буду в Новом Орлеане через сорок минут. Куда мне ехать?
– Не знаю. Кайзер пока не уверен, как следует все разыграть, поэтому оперативная группа вроде как парализована. Тебе, наверное, сначала лучше заехать к себе домой.
– А где будешь ты?
Он молчит, и я слышу шум помех.
– Я бы хотел ожидать тебя там.
Я закрываю глаза. Если мы встретимся у меня дома, то уж никак не сможем обойти молчанием проблему, в которой на протяжении последних трех дней я боюсь признаться самой себе. Во всяком случае, без выпивки.
– Да поможет мне Бог! – шепчу я.
– Что? – спрашивает Шон. – Тебя не слышно.
Грудь мою сжимает стальной обруч. События сегодняшнего утра в Мальмезоне в сочетании с ожиданием того, что нам удастся взять за жабры Малика, вытеснили из моего сознания все остальное. Но сейчас реальность обрушивается на меня подобно цунами. Я беременна от женатого мужчины. И как бы я ни пыталась обмануть себя, как ни старалась завуалировать происходящее, истина остается все такой же неприглядной: «Я дура. Проститутка. Нет, хуже, шлюха…»
– Кэт? Ты еще здесь?
– Не знаю.
– Что ты сказала?
– Я сказала, увидимся через час.
Глава тринадцатая
Я нажимаю кнопку дистанционного управления воротами гаража и с волнением смотрю, как белые панели поднимаются вверх. Внутри стоит автомобиль Шона, десятилетний темно-зеленый «Сааб-Турбо».
Я вхожу в дом, держа в одной руке сумочку, а в другой бумажный пакет. В пакете притаилась бутылка «Серого гуся», уже наполовину пустая. Я прохожу через кухню и соседнюю маленькую комнатку, как усталый солдат, возвращающийся с поля битвы, и поднимаюсь по лестнице в гостиную, окна которой выходят на озеро Понтшартрен. Шон ждет меня, сидя на софе, которая тоже развернута к озеру. Венецианское окно покрыто капельками конденсата – у меня работает кондиционер, – но мне все еще видны паруса на горизонте.
Но Шон смотрит не на паруса. Его интересуют соревнования по гольфу, которые показывает «И-эс-пи-эн». Он указывает на бумажный пакет:
– Новости о зубах Малика произвели на тебя столь удручающее впечатление?
Я опускаю сумочку на стол со стеклянной столешницей в углу, беру с полки на стене высокий стакан для коктейля, наливаю в него водки на два пальца и делаю большой глоток.
