Я поворачиваюсь и бегу.
Глава двадцать девятая
Паника толкает меня в спину, заставляя бездумно мчаться вперед. Одна-единственная мысль пробивается сквозь поток эндорфинов: как можно дальше убежать от мужчины из грузовика. За первым выстрелом следует второй, а взгляд через плечо говорит, что стрелок последовал за мною в лес. Время от времени он включает фонарик, освещая себе путь. Судя по его продвижению, я догадываюсь, что он заставляет меня отступать в южном направлении, в сторону сужающейся полоски земли. И теперь только вопрос времени, когда он загонит меня на узкую полоску песка и за спиной окажется водная гладь шириной в милю.
Я должна найти способ ускользнуть от него, но сейчас, здесь это практически невозможно. Остров напоминает тропические джунгли. Ветви ив и тополей сплетаются, образуя надежную защиту, но внизу, под деревьями, растительность слишком густая, чтобы можно было передвигаться тихо, даже в дождь. Мне остается один-единственный выход.
Лодочный причал, выходя на главный фарватер реки, располагается на западной стороне острова. Если бы стрелок отставал, может быть, мне хватило бы времени запустить мотор лодки до того, как он меня настигнет. Но он следует за мной по пятам. Я должна что-то сделать, чтобы задержать его. Но как? У меня нет оружия. И пока я продираюсь сквозь поросль под деревьями, в памяти всплывает: бычья крапива. Она представляет собой вьющуюся зеленую лозу высотой примерно в четыре фута, усеянную тысячами острых иголок. Эти иглы впрыскивают болезненный токсин под кожу любому, кому вздумается потереться о них или прикоснуться к ним. Попав в заросли бычьей крапивы, лошади просто ложатся на землю, чтобы избежать соприкосновения с ней. У человека уколы вызывают зуд и жжение, причем яд действует мгновенно. Южная оконечность острова ДеСалль представляет собой сплошные заросли этой крапивы.
Я снова сворачиваю к югу. Ветки деревьев хлещут меня по лицу, а побеги дикого винограда цепляются за джинсы. Местность здесь то повышается, то понижается, перепады достигают трех футов, и, когда приходится пробираться по заболоченным местам, я молю Бога, чтобы не наступить на водяного щитомордника. Мне приходилось видеть, как в высыхающих водоемах кишело до пятидесяти мокасиновых змей одновременно.
Дождь льет, не переставая, и треск, с которым мой преследователь продирается сквозь кусты, становится ближе. Сердце бешено бьется у меня в груди, по спине ручьями течет пот. Занятия свободным погружением без акваланга позволяют мне поддерживать хорошую физическую форму, но ужас затрудняет дыхание, да и похмелье вкупе с воздержанием от алкоголя тоже не способствуют быстрому бегу.
Когда я останавливаюсь, чтобы сориентироваться, раздается очередной выстрел, и ивовые щепки впиваются в мою левую руку. Я приседаю, протискиваюсь между тополями, опускаюсь на четвереньки и ползу в темноту, пока руки не начинает жечь огнем. Бычья крапива! Я оказалась в самой гуще, она повсюду вокруг меня. Никогда бы не подумала, что смогу радоваться этой боли, но в данную минуту я просто в восторге.
Преодолев еще тридцать ярдов зарослей крапивы, я сворачиваю направо, к лодочной пристани, но не успеваю проползти и двадцати шагов, как воздух взрывается страшной руганью. Губы мои кривятся в злобной, но довольной улыбке. Я выпрямляюсь и во весь дух бегу к западному берегу острова. Луч света пронзает темноту рядом со мной, за ним следует новая вспышка ругательств. Я не могу разобрать слов, слышу только вопли моего преследователя.
Сердце мое наполняется надеждой, когда я выскакиваю на полоску песка. Как вдруг я замечаю леску, натянутую поперек дороги. Это старая рыболовная леска, унизанная ржавыми крючками, и хотя я отчаянно изгибаюсь, стараясь не зацепить ее, но не в состоянии остановить стремительное движение вперед. Я проглатываю крик, когда крючки впиваются в тело. Леска обрывается, и я валюсь на песок. Тройные крючки намертво впились в мое правое бедро.
Ружье грохочет снова, и звук выстрела эхом прокатывается над песчаными дюнами. Преследователь услышал крик, и он позволил ему сориентироваться относительно моего местонахождения. Я молю Бога в надежде, что он не знает о лодочном причале, но шансы на это слишком ничтожны. Я почти уверена, что позади меня Джесси Биллапс. Кто еще знал, что я здесь, на острове?
Вскарабкавшись на дюну, я спохватываюсь и останавливаюсь. Передо мной открывается главный фарватер Миссисипи. До другого берега добрая миля, он тонет в пелене дождя и темноте.
Пригнись! – вопит голос у меня в голове. – Тебя видно на фоне облаков!
Соскользнув с дюны, я мчусь вдоль берега на юг, огибая кипарисы и завалы плавника. Вон он, лодочный пандус, впереди, в сорока ярдах дальше по берегу. Бетонные плиты под острым углом уходят в воду. Сверкающая полированным деревом прогулочная лодка прикреплена к прицепу, который стоит на песке, возвышаясь над водой примерно на пять футов. Вся проблема в том, что и прицеп, и лодка открыты со всех сторон. Чтобы быстро спустить лодку на воду, мне придется отвязать ее от прицепа и столкнуть их по причалу прямо в воду. Если мне это удастся, лодка останется на воде, а прицеп пойдет ко дну. Мне придется плыть следом, чтобы догнать лодку на открытой воде, забраться в нее, но это у меня получится, я уверена. Я скорее попытаюсь переплыть эту проклятую реку даже с парализованной рукой, чем решусь пересечь остров пешком.
Причал выглядит пустынным и заброшенным, но это ничего не значит. Если я просто поднимусь на него, даже десятилетний ребенок снимет меня оттуда из ружья. Я опускаюсь на корточки у края воды. Нервы у меня напряжены. Я жду хоть какого-то звука или движения.
Что-то не так. Я больше не слышу своего преследователя. Разумеется, на открытом берегу вой ветра стал громче, но я должна была бы слышать хоть что-нибудь. Струи дождя, полосующие воды реки, издают тот же звук, что и капли, стучащие по оцинкованной крыше, только он на несколько порядков выше и напоминает шипение. Южный ветер, который дует против течения, поднимает волны высотой в три фута и срывает с них белые шапки пены. Прогулочной лодке предстоит нелегкое плавание.
Мне нужно оружие. Ветка дерева? Ерунда против ружья. Камень? То же самое. Что у меня есть с собой?
Сотовый телефон. Если я смогу подобраться к преследователю достаточно близко, чтобы опознать его до того, как он застрелит меня, то смогу сообщить его имя полиции – и показать ему, что делаю это. Тогда убить меня может только идиот. Или лунатик, возражает внутренний голос.
Вынув из кармана «Зиплок», я вижу блеск серебристого металла, но подсветки не заметно. Неужели пакет каким-то образом умудрился замкнуть его накоротко? Я нажимаю на кнопку прямо через пластик, и экранчик озаряется светом. Но радость моя преждевременна. На дисплее появляется надпись: «Поиск Сети».
Проклятье! Мне надо перебраться куда-нибудь повыше. Собственно говоря, по-настоящему высоких мест на острове нет, зато есть более-менее подходящие для связи.
Над головой проходит голубой луч света, и сердце у меня готово остановиться. Это снова прожектор буксира, который тянет за собой против течения вереницу барж. Может быть, стоит попытаться? Замахав руками, я могу подать сигнал члену экипажа, который стоит у прожектора, но это будет чистой воды самоубийство. Я могу попробовать доплыть до буксира, но при этом меня, скорее всего, затянет под баржи, а потом и под винты корабля.
