– Что такое? – испуганно спросила Рейчел, косясь на меня.
– Теперь я знаю, почему они убили Филдинга, такого бесценного сотрудника.
– Почему?
– Они могли себе это позволить.
– Что вы имеете в виду?
– Вчера Джон Скоу объявил, что он не планирует заменить Филдинга другим более или менее равнозначным специалистом. Я, грешным делом, подумал, что он рехнулся. Без мощного квантового физика проект обречен топтаться на месте. Теперь мне все ясно. Если опытный образец «Тринити» действует, то Филдинга действительно не имеет смысла заменять. Он просто не умер.
Рейчел ошарашенно повернулась ко мне.
– Что такое вы говорите!
– Не забывайте про дорогу, Рейчел. Раз они умудрились загрузить в компьютер мой нейрослепок, значит, то же они могут проделать и с нейрослепком Филдинга! Вот вам и Эндрю Филдинг, которого можно вызвать ударом клавиши и который будет вкалывать на проект двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю – и поможет этим негодяям решить все их проблемы!
Рейчел была так поражена, что некоторое время молчала, переваривая информацию.
– Ладно, – наконец сказала она, – давайте на минуту представим, что ваши догадки верны. С какой стати Филдинг будет помогать людям, которые его убили?
Я ощутил что-то вроде извращенного восхищения по отношению к Питеру Годину. Он оказался еще более безжалостным человеком, чем я предполагал.
– Нейрослепок Филдинга станет помогать им по той простой причине, что он не знает о своей смерти. Сканирование мозга было произведено шесть месяцев назад. Что было потом, этот Филдинг не знает. Этот Эндрю Филдинг даже не в курсе того, что он женился на Лу Ли.
– Дэвид, в подобную жуть просто не верится!
– Придется поверить. Мы на пороге революции в науке, нового умопомрачительного прорыва. Наподобие расщепления атома. Или расшифровки человеческого генома. Или клонирования овцы.
– То, о чем вы говорите, – воскликнула Рейчел, – не идет ни в какое сравнение с вашими примерами! Освободить сознание от тела… это будет круче ядерной бомбы и страшнее манипуляций с геномом!
Я задумался.
– Вы правы, Рейчел, – сказал я через некоторое время. – Это всем открытиям открытие, потому что оно даст нам возможность развивать исследования во всех областях науки неслыханными темпами. Хотя «нам» едва ли здесь уместно. Скорее «им». Потому что «Тринити» разовьется в новую форму сознания. И поверьте, эволюция в другое существо произойдет очень быстро! Каким оно будет и как оно будет называться, можно только гадать.
– Не торопитесь. Пока не известно точно, что они добились успеха.
– Так или иначе, значительная часть пути уже пройдена. Возможно, у Година пока что очень несовершенный опытный образец. Возможно, они имеют доступ к моей памяти – скажем, извлекают из нее картинки прошлого, а использовать нейрослепок как полноценно функционирующий мозг еще не научились. Рави Нара, кстати, специалист по человеческой памяти, и уже в самом начале работы над проектом именно в этой области были самые впечатляющие успехи.
Рейчел осторожно коснулась моей руки.
– Если ваши догадки правильны, стало быть, они постоянно в курсе того, что мы делаем?
– О нет! Надеюсь, что нет! Они, вполне вероятно, имеют мои воспоминания с самого раннего детства до точки шесть месяцев назад, когда мой мозг просканировали с помощью Супер-МРТ. Что касается моего мыслительного процесса, моих суждений и всей моей индивидуальности – чтобы все это полноценно работало, нужен во всех отношениях доработанный суперкомпьютер, со всем набором новых фантастических свойств. Но если они и с этим справились…
– Что тогда?
– Тогда президент махнет рукой на судьбу нескольких ученых. Даже когда строят небоскреб или мост, бывают жертвы, и мы с ними миримся. А тут такое!.. Вы, я да Филдинг – велика ли цена за то, что Соединенные Штаты Америки получат сумасшедшее стратегическое превосходство! Если «Тринити» создан и функционирует в полном объеме, мы с вами трупы…
Рейчел перебила меня, показывая рукой на развилку впереди:
– Вот Кэривилл, там семьдесят пятая междуштатка. Мы куда – на север или на юг?
– Сверните-ка на обочину. Подумаем спокойно.
Мы остановились неподалеку от наклонного въезда на автомагистраль, ведущую на север.
Я стал вслух рассуждать:
– Итак, я пробую бежать от самого себя. Значит, я не должен делать ничего предсказуемого, ничего для себя естественного. Следовательно, выбор должен быть совершенно случайным. Но сама случайность выбора тоже отчасти определяется моей индивидуальностью. Немножко меня есть в любом моем «случайном» выборе. Лучше всего просто подбрасывать монету на каждом перекрестке: направо или налево?
Рейчел покачала головой:
– Моих мозгов, слава Богу, еще ни у кого нет под рукой. Значит, отныне принимать решения буду я. – Заметив скепсис в моих глазах, она спросила: – Вы по-прежнему не доверяете мне?
– Нет, причина в другом. К настоящему времени прилежная Гели Бауэр наверняка собрала о вас горы информации. Она знает много из того, что вы уже сто лет как забыли. Это, конечно, не прямой доступ к воспоминаниям, но тоже препоганая вещь.
Рейчел сжала губы так крепко, что они побелели.
– О, как я ненавижу ее! Хоть лично и не знакома, я ненавижу ее всеми фибрами души!
– Отлично понимаю. Однако от ненависти толку мало.
– Разве мы не можем просто раствориться в воздухе? Заплатить наличными за комнату в зачуханном мотеле зачуханного городка? Бросим машину у первой же ограды и поедем на автобусе. И будем трое суток отсыпаться на чистых простынях. Америка – страна большая. Даже для АНБ.
– Вы когда-либо видели телепередачу "Помогите найти преступника"? Каждую неделю ловят людей, которые на деле осуществляют ваше предложение "раствориться в воздухе". Благодаря телевидению Америка намного меньше, чем кажется. Соседи, которые смотрят телевизор, есть везде.
Я откинулся на спинку сиденья, расслабился и попробовал прислушаться к себе – в надежде на чисто инстинктивное решение, которое придет само собой. Мимо двигались легковые и грузовые машины – одни медленнее, другие быстрее, создавая вихрь, от которого подрагивал наш "додж".
Мало-помалу ситуация для меня прояснялась.
Через три дня у нас будет возможность повидаться с президентом. Главное, каким-то образом дожить до этой встречи, во что бы то ни стало продержаться трое суток. Однако наши шансы на успех, и без того мизерные, уменьшались на глазах. Даже если нам повезет и беседа с Мэттьюсом действительно состоится, мне предстояло убедить его, что из всех участников проекта «Тринити» один я говорю правду. Это мне удастся лишь в том случае, если у меня на руках будут веские доказательства. А пока что я оперирую одними догадками. Разумеется, можно прямо сейчас обратиться в средства массовой информации, но это оттолкнет от нас единственного человека, который способен нас спасти: президент придет в ярость и решит, что руководство проекта «Тринити» совершенно справедливо характеризовало меня как психа и авантюриста, которому наплевать на интересы национальной безопасности. Значит, надо затаиться на три дня… на три бесконечных дня!
