– А как же я?
– Можете ехать со мной. Или не ехать. Выбирайте.
Она деловито кивнула, словно готовилась к такому повороту событий.
– Понятно. А что случится со мной, если я за вами не последую?
Я вспомнил стальные глаза Гели Бауэр и сказал:
– Вам правду или что-нибудь приятное?
Рейчел завела мотор, и пикап, стремительно набирая скорость, выехал на шоссе, ведущее на север.
– Ну, решили со мной, в Нью-Йорк?
– Нет.
– Тогда куда?
Тут она покосилась на меня, и впервые за все время нашего знакомства маска сдержанности совершенно спала с ее лица.
– А вы, собственно, хотите, чтобы я с вами поехала, или нет?
Конечно, я хотел. Больше того, я чувствовал, что ей предназначено следовать за мной.
– Я хочу, чтобы вы были со мной, Рейчел. По ряду причин.
Она сухо рассмеялась.
– Удачный ответ. Без меня у вас ничего не получится. Хотя бы потому, что тот, кто отключается в самых неподходящих местах, добром не кончит. Если бы не я, мы могли выехать на встречную полосу и теперь были бы покойником.
– Знаю. Спасибо. Стало быть, вы со мной?
Рейчел обогнала бензовоз и вернулась в правый ряд.
– Если хотите в Израиль, – сказала она, – то нам прежде придется заехать в Вашингтон.
Я весь напрягся. Опять на меня накатили мерзкие сомнения.
– Это зачем же в Вашингтон?
– Потому что я знаю человека в столице, который в силах нам помочь.
– Кого именно?
Мне хотелось заглянуть ей в глаза, проверить, лжет она или нет. Но Рейчел не отрывала взгляд от дороги.
– Когда я была практикующим врачом в Нью-Йорке, моими пациентами были главным образом женщины.
– Ну и что?
– Некоторые из них имели серьезные проблемы с мужьями.
– Ну?
– Иногда судьи, не разобравшись, разрешают видеться с детьми бывшим мужьям, склонным к насилию во всех формах. Некоторые жены так боялись за физическое и психическое здоровье своих детей, что единственный выход видели в бегстве.
Я чувствовал неприятное покалывание в ладонях.
– Вы говорите о кризисных ситуациях после развода. Похищение собственных детей, да?
Она кивнула.
– В одиночку скрываться от полиции относительно нетрудно, если ты не совершил впечатляющего преступления и тебя не ищет вся страна. Но с детьми – практически невозможно. Детям положено учиться, им часто нужен врач и так далее. – Рейчел, уже с обычным бесстрастным выражением лица, покосилась на меня и решительно закончила: – Короче, таким женщинам помогают. Есть что-то вроде подпольного общества поддержки таких несчастных. Нужны деньги и связи.
– Чтобы начать жизнь под новым именем…
– Совершенно верно. Ребенку достаточно нового свидетельства о рождении, взрослому нужны карта социального обеспечения и паспорт. Деталей я, собственно, не знаю. Но в курсе, что у этих женщин есть помощники в Вашингтоне.
– Эти женщины покупают себе в Вашингтоне поддельные паспорта?
Рейчел помотала головой:
– Паспорта не фальшивые. Самые что ни на есть настоящие.
– Настоящие? Каким образом?
Она пару секунд прятала глаза, не решаясь открыться до конца. Потом все же сказала:
– Есть женщина в одном вашингтонском ведомстве, которое выдает паспорта. У нее у самой были большие проблемы с мужем – много лет назад. Поэтому она и сочувствует делу. Я не знаю ни имени, ни адреса, однако могу спросить у одной знакомой. Она моя бывшая пациентка.
– А вы уверены, что они не свернули свою опасную работу? Или их накрыла полиция…
– Нет, они свое дело продолжают. Не так давно я направила к ним одну женщину из Чапел-Хилла. Кстати, ее бывший муж врач и в глазах посторонних – безупречный во всех отношениях человек.
– Ничего себе!
– Есть только одно серьезное «но», – сказала Рейчел.
– А именно?
– Вы мужчина. Боюсь, что они не пожелают вам помочь.
Глава 24
Когда дверь центра безопасности вновь загудела, Гели сразу угадала, что это опять Скоу. И с дурными новостями. Последнее время он был так подавлен происходящим, что предпочитал общаться с ней по телефону. Раз он заставил себя выбраться из постели, это не к добру.
Гели повернулась вместе с креслом ему навстречу и про себя тихо ахнула: впервые за все время она видела Скоу не в дорогом безупречном костюме от "Брукс бразерс", а в штанах цвета хаки и трикотажной рубашке. Под глазами у него были темные мешки. Но даже в таком наряде и с хищно-серьезным усталым лицом он больше походил на университетского декана, чем на эксперта по информационной войне.
– Выглядите препогано, – сказала Гели, смягчая грубость приветливой усмешкой.
– А чувствую себя и того хуже.
– Как я понимаю, с хорошими вестями вы бы сюда не потащились, так?
– Правильно понимаете. После нашего с вами телефонного разговора мне позвонил Рави Нара. – Скоу тяжело опустился в кресло рядом с Гели. – Угостите сигареткой.
– Вы же не курите.
– Ах, Гели, Гели, не все вы обо мне знаете, не все…
Гели выщелкнула сигарету из пачки «Голуаз», зажгла ее и протянула Скоу.
Скоу, не закашлявшись, глубоко затянулся.
– Крепкая, хорошо пробирает…
– Откуда Нара звонил?
Скоу покачал головой.
– Скажу со временем. А пока слушайте, с чем я пришел.
Гели закинула ногу на ногу и терпеливо ждала.
– Мы с вами всегда грызлись. Но теперь не время ссориться или старое поминать. Давайте дружить – насколько сможем.
– Я слушаю, слушаю.
– Годин всегда разбивал информацию по «Тринити» на части – что знаете вы, того не знаю я, и наоборот. Думаю, вы в курсе, что мы тут создаем искусственный интеллект, однако деталей, конечно, не знаете, да?
– Вот вы меня и просветите.
– Мы используем очень продвинутую технологию магнитно-резонансной терапии для того, чтобы просматривать мозг на молекулярном уровне. Затем полученные трехмерные картинки – нейрослепок – мы пробуем загрузить в суперкомпьютер, но не простой, а совершенно нового типа.
– Продолжайте.
– Наша цель состоит не в том, чтобы создать искусственный интеллект, который будет имитировать мозг, что ученые тщетно пытаются сделать уже не первый десяток лет. Мы хотим скопировать живой мозг и в цифровой форме вогнать его в компьютер. Если удастся, получим не компьютер, который работает как человеческий мозг, а компьютер, который с любой практической точки зрения является мозгом определенного человека. Улавливаете разницу?
