В гостиницу мы прибыли, когда почти стемнело; зарегистрировались и последовали за нашими чемоданами на шестой этаж. Комната была хоть и маленькая, но чистая. Мы собирались сделать вылазку за продуктами, однако стоило нам присесть на кровать, чтобы отдышаться, как желание куда-то выходить пропало: перелет через несколько часовых поясов и непрестанные злоключения последних двух дней доконали нас. Рейчел хоть немного поспала в самолете, а я совсем не смыкал глаз. Теплота и тишина гостиничного номера были как наркотик, вливающийся в мои вены. Я съел апельсин и мгновенно провалился в сон. Только поцелуй восковых холодных губ и руки солдат на моих плечах вытолкнули меня в реальность двадцать первого века.
Я выключил душ, завернулся в большое полотенце и прошел в комнату. Рейчел по-прежнему спала, только на живот перекатилась, оголив спину. Я направился к окну и раздвинул занавески в надежде полюбоваться Старым городом – увы, его загораживали какие-то непотребные современные коробки.
Я подошел к кровати и тронул Рейчел за плечо. Никакой реакции. Пришлось ее расталкивать. Проморгавшись, она потянулась и привстала, опираясь на локоть.
– Часы идут правильно?
– Да. Я заказал машину, сейчас подъедет.
Рейчел явно не хотелось выбираться из постели.
– Зачем сегодня? День уже к вечеру!
– У меня только что был сон.
– Про что?
– Гефсиманский сад.
– О! – сказала Рейчел и уставилась в потолок. – Ты здорово продвинулся вперед, да?
– Вот именно. С поцелуя Иуды в Гефсиманском саду начинается обратный отсчет времени до распятия. Поэтому я должен как можно быстрее добраться до Старого города. На завтра откладывать нельзя.
Рейчел, обернувшись простыней, встала и кокетливо на меня уставилась.
– А мне кажется, Старый город подождет!
– Зачем оттягивать?
– Дэвид! Мы впервые в безопасном месте. Впервые у нас уютная комната и чистые простыни. И то, что мы сюда добрались целыми и невредимыми, – большое чудо, которое стоит просмаковать. Давай немного расслабимся.
– Но мой сон…
Она взяла меня за руку и привлекла к себе.
– Да брось ты, ничего с тобой не случится! Даже если тебя распнут на кресте, это будет во сне. От снов не умирают. А здесь ты со мной, и я знаю, как тебя успокоить.
Тут она второй рукой обвила мою спину, и простыня упала на пол. Усилием воли я не опустил взгляд на ее голое тело… Но не для того она уронила простыню, чтобы я не смотрел!
– Рейчел, мне нужно в Старый город, прямо сегодня, – стоял я на своем.
– Ладно. Сегодня так сегодня. Только позже. – Обняв меня обеими руками, Рейчел прижалась головой к моей груди. – Мир не рухнет, если мы несколько минут уделим своему удовольствию.
Она поцеловала мой сосок, положила ладонь мне на затылок и мягким властным движением потянула мою голову вниз, к своим губам. Куда подевался ее профессиональный панцирь! Эта новая, свободная женщина была чудесным откровением для меня – и я ее желал. Я наклонился к ее губам. Они были теплые и упругие – совсем не такие, как те, восковые и холодные из сна. От воспоминания меня передернуло.
Рейчел удивленно отпрянула и заглянула мне в глаза.
– В чем дело?
– Все в порядке, все как нельзя лучше.
Я опять наклонился, чтобы поцеловать ее снова и как следует.
Рейчел отпрянула и покачала головой:
– Э-э, нет, ничего не в порядке. Пока мы не покончим раз и навсегда с этой историей про Иисуса, ты будешь постоянно в раздерганных чувствах.
Тут зазвонил телефон, и мы оба вздрогнули.
Я схватил трубку.
– Да?
– Ваш автомобиль прибыл, сэр, – сказал голос с акцентом.
– Спасибо.
Я повесил трубку.
Мне даже не пришлось объяснять, кто звонил. Рейчел быстро чмокнула меня в щеку и начала одеваться.
* * *
Нашего водителя, усатого пожилого палестинца, звали Ибрагим. Сказать, что он знает английский, было бы огромным преувеличением, однако он понял, что мы хотим попасть в Старый город, и повез нас к яффским воротам. По мере того, как мы приближались к обесцвеченной солнцем каменной городской стене, я почувствовал первый накат ощущения, что я здесь был и все это уже видел. За стеной, в этом пропитанном кровью историческом музее под открытым небом, меня ждет одному мне предназначенная разгадка. Две тысячи лет Ответ ждал именно меня, невидимый для тех, кто приходил сюда – с мечом, или с археологической лопатой, или с зубочисткой и скептической ухмылкой туриста. Что за Тайна и каков будет Ответ, я пока что не ведал. Но когда придет Ответ, я его не прозеваю.
– Ну, с чего начнем? – спросила Рейчел.
– Путь Иисуса в последний день.
– Да, понимать! – оглянулся на нас Ибрагим. – Масличная гора, Гефсиманский сад, Голгофа.
Мимо профырчал мотоцикл.
– Правильно, – сказал я Ибрагиму.
– Еще храм Гроба Господня. Девять стояний снаружи и пять внутри. Я вас туда брать.
– Зачем тебе? – спросила Рейчел.
Внезапно я почувствовал жар во всем теле, на мгновение у меня даже дыхание пресеклось.
– Н-не знаю.
– Дэвид, что с тобой?
Рейчел встревоженно положила руку мне на лоб.
– Боже, да у тебя температура!
Еще тридцать секунд назад я чувствовал себя прекрасно. Но Рейчел была права: вполне возможно, что у меня жар.
– Не обращай внимания, – сказал я. – Давай поторопимся.
Ибрагим припарковался рядом с огромным туристическим автобусом.
– В город мы не заедем? – спросила Рейчел.
– Нет, – ответил Ибрагим. – В Старый город есть обычай ходить пешком. Видеть достопримечательности на ногах.
– Далеко отсюда до храма?
– Храм Гроба Господня? День, как сегодня, половина часа.
Рейчел засомневалась.
– А ближе вы нас никак не можете подвезти?
– Мистер болеть, да?
Рейчел, после секундного колебания, кивнула:
– Да, "мистер болеть". Он прибыл в Иерусалим в надежде излечиться.
– Понимать. Много больных людей идти до могилы Иисуса и целовать скалу, где он подниматься от смерти.
– Вы нам поможете?
– Конечно. Еще сто шекелей – и быть там очень быстро.
– Согласны.
Ибрагим дал задний ход, посигналил и, распугивая прохожих, развернул машину. Меня окатила новая волна жара. Я боялся, что вот-вот потеряю сознание.
