– Понимаю. Я читал ваши показания ФБР по этому поводу. Но не сочтите за труд, расскажите все снова и в подробностях.
– Ну, если вы считаете, что это может пригодиться…
– Да, я так считаю.
– Это было спустя пять месяцев после похищения Джейн. Я тогда переживала не лучшие времена и накачивалась снотворным, чтобы заснуть. Сейчас уже не помню, говорила ли я об этом в заявлении ФБР.
– Вы написали, что находились в состоянии нервного истощения.
– Ну какая разница… В то время я была, мягко говоря, не очень довольна работой ваших коллег. Как бы то ни было, а звонок раздался прямо посреди ночи. Возможно, телефон надрывался долго, прежде чем я смогла проснуться и снять трубку. Связь была ужасная.
– Что вы услышали в первую очередь?
– Женский плач.
– Вы узнали голос?
– Нет. Я вообще была заторможена и даже не испугалась, просто слушала, как она плачет.
– Так, дальше?
– Сквозь всхлипывания она произнесла: «Джордан!» Потом начались помехи. Потом: «Помоги мне, я не могу…» Потом опять помехи, такие бывают у сотовых. Потом: «Папу не убили тогда, но он мне не может помочь». Потом умоляюще: «Пожа-а-алуйста-а!» В тот момент мне впервые показалось, что это Джейн. Я уже хотела спросить, где она находится, но тут откуда-то издалека донесся мужской голос. Мужчина сказал что-то по-французски. Я не поняла, что именно. И не запомнила фразу. – Я перевела дух, глядя на Кайсера и заново переживая ту ночь. – Но мне вдруг показалось…
– Что вам показалось?
– Что это был голос моего отца.
Я думала, что Кайсер снисходительно усмехнется и тогда я резко его оборву. Но он не усмехнулся.
– Дальше.
– Потом этот же мужчина сказал по-английски: «Нет, cherie,
[19]
это всего лишь сон». И связь оборвалась.
Аппетит испарился без следа. Под блузкой выступил пот и холодным ручейком покатился по спине.
– Вы хорошо помните отцовский голос?
– Нет, не сказала бы. Скорее мне кажется, что я его помню. Прошло слишком много лет с тех пор, когда я слышала его в последний раз.
– Чем же было вызвано ваше ощущение?
– Видимо, тем, что мой отец немного знал французский. Выучил во Вьетнаме. А еще он звал меня в детстве cherie.
– В самом деле?
– Да, я это точно помню.
– Так, хорошо. Связь прервалась. Что произошло потом?
– Признаюсь честно, в тот момент я плохо соображала. Поначалу мне вообще показалось, что это галлюцинации. Нет, серьезно! Но на следующее утро я обо всем рассказала Бакстеру, а позже он подтвердил, что звонок действительно был и им даже удалось его отследить – звонили с железнодорожного вокзала в Бангкоке.
– Когда вы поняли, что это не галлюцинации, о чем вы подумали?
– Первое время я отчаянно надеялась, что звонила Джейн. Но чем больше размышляла над этим, тем слабее становилась надежда. За годы бесплодных попыток разыскать отца я перезнакомилась с кучей собратьев по несчастью – родственников других американцев, пропавших без вести во Вьетнаме. И в какой-то момент мне показалось, что звонила не сестра, а одна из моих новых знакомых. Они постоянно мотались по всей Азии, как и я. Понимаете? Какая-нибудь дочка или жена пропавшего солдата заехала в Бангкок и попала там в беду. Мой телефон был всем хорошо известен. А некоторые странности разговора и плач можно объяснить, например, опьянением. Или отчаянием. Если это допустить, все выглядит в целом логично. «Джордан… Помоги мне… Папу не убили…» Это я подумала, что речь идет о моем отце, а если она говорила о своем? Или о муже, а она звонила их общей дочери, которую тоже зовут Джордан?
– Все это выглядит довольно странно. Скорее сами пропавшие без вести солдаты должны взывать к своим семьям о помощи, а не наоборот.
– Согласна.
– Вы обзванивали своих знакомых – членов таких семей?
– Разумеется. И я, и ФБР. Никто из них так и не признался, что звонил мне. Но таких людей раскидано по Штатам очень много. Несколько тысяч. Всех не проверишь. Меня знают многие, все-таки я знаменитый фотограф, бываю в зонах вооруженных конфликтов, часто наведываюсь в Азию. А я знакома далеко не со всеми.
– Если все же допустить, что звонила одна из чужих родственниц, кому в таком случае мог принадлежать мужской голос?
– Откуда я знаю? Мужу, другу, отчиму… Кстати, о мужском голосе. Спустя некоторое время я выдвинула еще одну версию. Для себя. Это мог быть похититель, который нанял забавы ради какую-то женщину и таким образом разыграл меня. Чтобы причинить мне боль.
Кайсер покачал головой.
– Я проверял, никто из родственников других жертв похищений не получал аналогичных звонков.
– А сами вы что думаете?
Он рассеянно ковырнул вилкой мясо.
– Я думаю, что это и впрямь могла быть ваша сестра.
Я долго молчала, пытаясь справиться с охватившим меня волнением.
– Не обольщайтесь раньше времени. Я мог и не говорить вам этого, но сказал, потому что вы «крепкая девчонка». Это слова Бакстера.
– Не знаю, насколько я крепкая…
Кайсер замолчал, давая мне время окончательно прийти в себя.
– Теперь я понимаю, почему вы не хотели, чтобы при нашем разговоре присутствовал Ленц.
– Отчасти да.
– Когда я спросила его, что он думает о том звонке, Ленц просто отмахнулся. Он не придает ему значения.
Кайсер заговорил, не поднимая на меня глаз:
– В ФБР официально приняли вашу же собственную версию о том, что это звонила родственница пропавшего солдата. Ленц не придает этому значения, потому что читал ваши показания и знает, в какой психологической яме вы обретались в то время. Поэтому версия с чужой родственницей выглядит гораздо правдоподобнее версии с сестрой.
– Как вы дипломатично выгораживаете Ленца…
– Вас не проведешь! – усмехнулся Кайсер. – Ну что ж… Тогда скажем так: если допустить, что ваша сестра все-таки жива, это ставит под сомнение все умозаключения Ленца. Он ведь только на словах соглашается с тем, что все возможно и не существует никаких правил. А на самом деле у него на глазах шоры. Может, он и не всегда был такой, но сейчас – именно такой. И поэтому абсолютно убежден, что самый логичный вариант – допустить гибель всех жертв.
– А для вас какой вариант самый логичный?
– Тот же. Но в отличие от Ленца я открыт и для других гипотез. Я так устроен.
– А каковы шансы у этих других гипотез?
Кайсер вновь усмехнулся.
– Невелики, но они есть. Потому что я четко знаю – проверял на личном опыте, – что мир наш не подчиняется никаким схемам. – Он отыскал в одном из свертков «призовое» печенье и бросил на тарелку. – Ленц наверняка задавал вам свои фирменные «личные» вопросы, да? Расспрашивал о семье, о детстве?
