– Относительно недавно. – На сей раз пауза затянулась дольше обычного. – Три года назад у меня диагностировали редкое и очень неприятное заболевание, которое поражает в первую очередь руки. И особенно кончики пальцев. Я встал перед выбором – сменить стиль или сменить инструменты. Какое-то время экспериментировал с разными кистями и в конце концов предпочел всем прочим собольи. Они оказались настолько хороши, что я тут же рекомендовал их своим аспирантам.
– Понимаю. Сколько всего людей имеют к ним доступ?
– Помимо меня и аспирантов?
– Да.
– Ну… у нас тут не банковское хранилище, как вы понимаете. Каждый может войти и потрогать. А если очень хочется – и унести. Я, например, не делаю большого секрета из своих работ. Точнее, не делаю секрета для студентов. Они часто ко мне заглядывают. У меня нет ни денег, ни желания нанимать человека, который бы круглосуточно охранял мои кисти.
– Мистер Уитон, – словно извиняясь, проговорил Кайсер, – неловко спрашивать, право… Но нам это нужно знать, сами понимаете. Одним словом, не могли бы вы припомнить, где находились в дни похищений?
– Ну, если вы спросите меня о конкретных числах… Я не уверен, конечно, но… Постойте, вы что же это, господа, меня подозреваете?! По-вашему, я мог совершить все эти дикие преступления?!
– Каждый, кто имел доступ к этим кистям, до поры до времени проходит в этом деле в качестве подозреваемого. Для начала сообщите, где вы находились три дня назад вечером? Сразу после открытия Музея искусств? Скажем, с восьми сорока пяти до девяти пятнадцати?
– Дома. И, опережая ваш следующий вопрос, вынужден признаться, что был один. Самое время связаться с адвокатом, не так ли?
– Как вам будет угодно, сэр. Это ваше гражданское право, и я не смею оказывать на вас давления.
– Понимаю…
В колонках повисла длительная пауза. Очевидно, Уитон крепко задумался, а Кайсер и Ленц выжидали. Наконец вновь зазвучал голос Джона:
– Расскажите, пожалуйста, по какому принципу вы набирали себе аспирантов?
– Все просто. Каждый желающий присылал мне свои работы. Точнее, фотоснимки. Выбрав лучшие, я посмотрел на холсты воочию.
– Помимо творческой составляющей, был ли еще какой-нибудь критерий для отбора?
– Нет.
– Вы сверялись с послужным списком кандидатов? С их биографиями?
– Разумеется, каждый из них сопровождал свою заявку неким резюме, хотя, вы знаете, художники не приучены писать подобные бумажки и оформляют их, как правило, весьма произвольно. Опять-таки упреждая ваш следующий вопрос, скажу, что резюме Леона Гейнса было одним из самых… как бы поточнее выразиться… оригинальных.
– Могу себе представить… – почти дружелюбно фыркнул Кайсер, и все-таки это не могло обмануть Уитона, который прекрасно понимал, что участвует в беседе в качестве допрашиваемого. – Как я понимаю, работы будущих аспирантов произвели на вас самое благоприятное впечатление. Что именно определило ваш выбор в их пользу?
– Боюсь, в двух словах на это не ответишь, – отозвался Уитон.
– Тогда расскажите в двух словах о каждом из аспирантов.
– В сущности, я не так хорошо знаю, что они за люди, чем живут… Мы пересекаемся в основном в рабочем порядке…
– Начните с Фрэнка Смита, – не унимался Кайсер.
Очередная долгая пауза, смысла которой мы с Бакстером, не видя глаз Уитона, не могли разгадать. То ли он не хотел говорить, то ли мучительно подыскивал правильные слова…
– Ну что ж, я весьма высокого мнения о Фрэнке, – наконец начал Уитон. – Он очень одаренный мальчик. С материальными проблемами, правда, никогда в жизни не сталкивался, но это не значит, что его детство было безоблачным. Разумеется, я не посвящен в детали, но кое-что он о себе говорил. Представьте, богатая влиятельная семья, папа желает, чтобы сын сделал традиционную карьеру, а он вдруг начинает рисовать… Между тем возможности Фрэнка, как художника, огромны. Я лично не вижу им предела. И он по-настоящему предан своему занятию. Уверен, у него впереди много времени, чтобы отточить мастерство. Хотя его техника, к слову, и так практически совершенна. А главное – он не испытывает никаких сомнений и уверен в своих силах. Не знаю, что еще про него рассказать. Я не критик. И не полицейский детектив.
– Понимаю. Вам когда-нибудь приходилось наблюдать проявления агрессии со стороны Фрэнка? Может быть, до вас доходили какие-то слухи?
– Проявления агрессии?! О чем вы! Во время работы он, безусловно, одержим, но агрессия и Фрэнк – понятия несовместимые. У него полно других недостатков. Например, он довольно резко высказывается в адрес многих художников. И порой бывает к ним несправедлив. Фрэнк знает историю искусства наизусть и не терпит невежества, но, на мой скромный взгляд, склонен перегибать палку. Можете представить, как он отзывается о Леоне Гейнсе и как тот на это реагирует.
– Расскажите-ка об этом.
– Леон уже сто раз пристукнул бы Фрэнка, если бы не боялся пожизненного приговора. У него ведь уже есть две судимости, да вы, конечно, знаете. В третий раз его упекли бы до конца дней.
– Что он за человек, этот ваш Гейнс?
Уитон громко вздохнул. Так громко, что наши с Бакстером колонки в фургончике зафонили.
– Леон прост, как правда. Или совсем напротив. Как посмотреть. Вам придется разобраться в этом самостоятельно. Гейнс – истерзанная душа, из которой никто и никогда не изгонит демонов. Даже искусство – хотя оно ему здорово помогло – не способно вылечить этого человека.
– А вам известно, что Гейнс регулярно избивает своих женщин?
– Понятия не имею, чем Гейнс занимается в свободное время. Избивает, вы говорите? Меня это не удивляет. Вы посмотрите на его картины.
– Как вы считаете, он способен на убийство?
– Мы все способны на убийство, агент Кайсер. И не говорите, что вы этого не знали.
– Вы служили во Вьетнаме, – неожиданно перевел разговор в другое русло Джон. – Не так ли?
– Вы же читали мою биографию.
– У вас достойный послужной список. Я бы даже сказал, прекрасный.
– Я исполнял приказы, только и всего.
– Не только. Вы стали кавалером Бронзовой звезды. За что именно, не припомните?
– Повторяю: вы уже навели обо мне справки. Зачем же спрашивать?
Дэниел Бакстер, сидевший рядом со мной, крякнул и покачал головой.
– Первый испуг у Уитона прошел. Он начинает чувствовать себя в своей тарелке.
– Как вы это поняли? – прошептала я.
– Перестал отвечать на вопросы и возвращает их адресату.
– Читать – одно, узнавать из первых уст – другое, – назидательно проговорил Кайсер.
– Вы ведь там тоже были? – вопросом на вопрос ответил Уитон.
