– Это не его вещь, – быстро сказал Макс. – Определенно не его!
– Ты уверен? – нахмурился Грейс.
– Да, я абсолютно уверен.
– Браслет дала мне его невеста.
– Тогда задай ей – и себе – вопрос: «зачем?» Эта вещь совершенно точно не принадлежит Майклу Харрисону.
Грейс завернул браслет в платок и осторожно уложил в пакет. Макс Кандиль был человеком эмоциональным и не всегда – далеко не всегда! – оказывался прав. Однако его мнение совпадало с тем, что сказал Гарри Фрейм. Значит, здесь действительно что-то не так.
– А что ты можешь сообщить о Майкле Харрисоне? – спросил Грейс.
Медиум вскочил, вышел из комнаты, на ходу посылая котам воздушные поцелуи, и почти сразу вернулся с бульварной газеткой «Новости мира».
– Моя любимая газета, – объявил он. – Люблю узнавать, кто с кем трахается. Гораздо интереснее политики.
Грейсу и самому нравилось читать «Новости мира», но в данный момент он не собирался признаваться в этой своей слабости.
– Да, наверное, – согласился он.
Медиум пролистнул пару страниц и поднял газету так, чтобы Грейс видел заголовок, под которым красовался снимок Майкла Харрисона. Статья называлась «Охота на беглого жениха».
Некоторое время экстрасенс внимательно разглядывал снимок.
– Смотри-ка, оказывается, здесь цитируют тебя! «Делу об исчезновении Майкла Харрисона придан статус особо тяжкого преступления, – заявил суперинтендент уголовного розыска полиции Суссекса Рой Грейс. – Нам выделены дополнительные силы для прочесывания района, где он предположительно находится…» – Кандиль снова посмотрел на Грейса и сказал: – Майкл Харрисон жив. Точно жив!
– Правда? Где он? Мне нужно его найти – для того-то и потребовалась твоя помощь.
– Я вижу его в тесном и темном помещении.
– Может это быть гроб?
– Не знаю, Рой. Картинка слишком размытая. Видимо, у него осталось совсем мало энергии. – Медиум на несколько секунд закрыл глаза и медленно повернул голову слева направо. – Да, очень мало! У бедняги почти села батарейка.
– Что ты имеешь в виду?
Медиум вновь закрыл глаза.
– Он совсем ослаб.
– Насколько? – забеспокоился Рой.
– Он угасает. Пульс медленный – еле слышный.
Глядя на медиума, Грейс не переставал удивляться. Откуда Макс черпает сведения? Действительно чувствует биополя – или просто гадает по наитию?
– Твое тесное и темное помещение – где оно? В лесу? В городе? На земле или под землей? А может, на воде?
– Не вижу, Рой. Не могу сказать.
– Надолго ли его хватит?
– Ненадолго. И я не знаю, вытянет ли он.
64
– Понимаешь, какое дело, Майк. Не всем везет одновременно. Странная у нас с тобой складывается ситуация: повезло и мне, и тебе. Но насколько?
Майкл – слабый, дрожащий от лихорадки, почти в полубреду – поднял голову, но толком ничего не разглядел. Все окутывал мрак. Мужской голос был незнакомым и говорил на какой-то странной смеси южнолондонского говорка с австралийским акцентом, глотая окончания и выпаливая слова с бешеной скоростью. Может, это Дэви подражает очередному дурацкому телегерою? Нет, вряд ли. В голове все плыло. Майкл пребывал в полном замешательстве. Где он – в гробу?
Умер?
Голова раскалывалась, в горле пересохло. Он попытался открыть рот, но губы спеклись. По жилам расползался ледяной холод.
Я умер.
– Тебя запихнули в жуткий сырой гроб, ты насквозь промок, у тебя болели суставы… А сейчас ты в теплом и сухом местечке. Ты умирал. Теперь, может быть, и не умрешь. Подчеркиваю: может быть!
Голос растворился во мраке. Майкл тонул, опускался в шахту лифта – вниз, вниз! Стены стремительно мчались вверх. Он попытался позвать кого-нибудь, но губы не шевелились – что-то давило на них. Из глотки вырвался лишь панический всхлип.
Потом снова послышался голос – на сей раз близко, как будто незнакомец тоже был в лифте, рядом.
– Майк, помнишь кошку Шредингера?
Они продолжали спускаться. Сколько тут этажей? Да какая разница?!
– Ты изучал в школе физику?
Кто это? Где он?
– Дэви! – попытался крикнуть Майкл.
Но вышел только сдавленный стон.
– Майк, если бы ты хоть малость петрил в науке, точно слыхал бы о ней. Шредингеровская кошка сидит в ящике, живая и мертвая одновременно. Так же как сейчас ты, друг мой.
Майкл чувствовал, что теряет сознание. Лифт теперь качался на тросах: казалось, он со свистом летит вниз вдоль бесконечной стены мрака. Майкл ощутил тепло, и сквозь сомкнутые веки забрезжило что-то красное. Он открыл глаза, но тут же опять зажмурился, чтобы не ослепнуть от яркого света.
– По-моему, тебе не стоит спать, сейчас нужно оставаться в сознании, Майк. Не хватало еще, чтобы ты тут у меня помер, – с тобой и так сплошные заморочки. Чуть погодя дам тебе еще немного воды и глюкозы – пока пищу надо вводить медленно. Не бойся, ты в надежных руках. Я получил закалку в джунглях, умею выживать сам и помогаю другим. Считай, повезло, что на тебя наткнулся именно я. Только не спи! Давай малость поболтаем, познакомимся получше – подружимся. Идет?
Майкл снова попытался заговорить, но лишь застонал. Он стал вспоминать. Вот его вытаскивают из гроба, потом он лежит на чем-то мягком в фургоне… когда это было? В вечер мальчишника? Может, с ним кто-то из друзей? Марк? Веки опускались сами собой – неудержимо клонило в сон.
В лицо плеснули холодной водой, и Майкл вздрогнул. Глаза открылись и замигали, сквозь пелену влаги вглядываясь во тьму.
– Не обижайся, приятель. Я просто не даю тебе дрыхнуть. – Теперь в голосе незнакомца явственно слышался австралийский акцент, а не лондонский говорок.
Майкл поежился: вода немного оживила его. Он хотел шевельнуть руками, проверить, лежит ли все еще в гробу, но они не слушались. Ноги тоже не слушались. Можно подумать, его связали… Майкл попробовал поднять голову, прикоснуться к крышке, но сил хватило только приподняться на пару дюймов.
– Что, интересно, наверное, кто я такой и где ты, а?
Майкл снова плотно сомкнул веки, но его ослепил яркий луч. Свет обжигал сетчатку, как палящее солнце. Он снова глухо застонал.
– Все нормально, Майк, не трудись отвечать. С пластырем на губах не очень-то поболтаешь. Говорить буду я, а ты пока молчи и слушай. Пока – это до тех пор, пока тебе не полегчает. Заметано?
Майкл был в замешательстве, но при этом в голове явственно звучал сигнал тревоги. Знать бы еще, что это: сон или уже начались галлюцинации?
