Ей сразу сунули в руку бутылку. Она принялась жадно пить, выплескивая воду на подбородок, струйка потекла по горлу. Осушив до дна, вымолвила:
– Спасибо. – Протянула бутылку, которую приняла чья-то невидимая рука. – Со вчерашнего вечера, – сказала она. – По-моему… вчера вечером… застряла в чертовом лифте… прошлым вечером… Что сегодня, суббота?
– Суббота, двадцать минут шестого.
– Со вчерашнего вечера. Вышла вечером в половине седьмого. – Эбби в бешенстве взглянула на симпатичного пожарного: – Вы хоть когда-нибудь проверяли, работает ли в проклятой кабине кнопка аварийного вызова? Или телефон, черт возьми?
– Смотрители, – пожал он плечами, как будто смотрители виноваты во всех неполадках на свете. – Может, лучше поехать в больницу, провести обследование? – предложил он.
Эбби пришла в ужас.
– Нет-нет… спасибо… я вполне хорошо себя чувствую… Только… просто…
– Мы вызовем скорую.
– Нет, – твердо заявила она. – Не надо никакой скорой.
Посмотрела на перевернутые ботинки, по-прежнему лежавшие в лифте, на мокрые пятна на полу кабины. Запах не почуяла, хотя знала, что оттуда должно нести мочой.
Рация вновь затрещала, послышался сигнал вызова. Пожарный ответил:
– Мы на месте. Вытащили застрявшую девушку. Медицинская помощь не требуется. Повторяю: не требуется.
– Знаете… я думала, что упаду. Понимаете? С минуты на минуту. Думала, что упаду, и готовилась…
– Нет. Ничего подобного. Трос немножечко раскрошился, но не оборвался. – Пожарный умолк и задумался, взглянув на крышу лифта. – Наверху живете?
Эбби кивнула.
Слегка ослабив объятия, парень сказал:
– Надо проверить счета за услуги. Может быть, туда входит плата за осмотр и ремонт лифта.
Пожилой спасатель сделал еще какое-то замечание насчет смотрителей, но Эбби его не расслышала. Облегчение после освобождения быстро улетучилось. Очень приятно выбраться из проклятого лифта. Только это даже близко не означает, что она в безопасности.
Опустившись на колени, она попыталась достать из кабины ботинки и не дотянулась. Пожарный наклонился, подтащил их ручкой топорика. Хватило ума не лезть в лифт самому.
– Кто вас вызвал? – спросила Эбби.
– Дама из… – он заглянул в блокнот, – сорок седьмой квартиры. Нынче днем несколько раз вызывала лифт, а потом сообщила, что оттуда кто-то просит помощи.
Сделав мысленную заметку, что соседку надо будет поблагодарить, Эбби с опаской оглядела лестницу, заваленную рулонами пленки, стенными панелями, строительными материалами.
– Вам обязательно надо как можно скорее поесть, – посоветовал пожарный. – Что-нибудь легкое, вроде супа. Я вас провожу до квартиры, посмотрю, все ли с вами в порядке.
Эбби поблагодарила его, взглянула на баллончик в руке, гадая, почему он не сработал. Оказалось, не сдвинулся предохранитель. Бросив аэрозоль в сумочку, она подхватила ботинки и пошла вверх по лестнице, старательно обходя стройматериалы. И старательно думая.
Не Рики ли вывел из строя лифт, испортил телефон и кнопки вызова? Не слишком ли невероятная мысль?
Подойдя к двери квартиры, Эбби с облегчением увидела, что все замки закрыты. Но даже после этого, еще раз поблагодарив пожарного, она вошла внутрь с большой осторожностью, убедившись, прежде чем закрыть дверь на цепочки, что протянутая через прихожую нитка цела и невредима. Потом на всякий случай осмотрела все комнаты и только после этого пошла на кухню, заварила чай, вытащила из холодильника «кит-кат». Но не успела она сунуть в рот кусочек, как в дверь зазвонили.
Боясь до смерти, что это Рики, Эбби осторожно побежала к двери, выглянула в глазок. Там стоял худенький молодой человек чуть за двадцать, в костюме, с зачесанными на лоб короткими черными волосами.
Кто это, черт побери? Розничный торговец? Представитель «свидетелей Иеговы»
[5]
– но они всегда ходят парами. Или кто-нибудь из пожарной команды? В данный момент ей, уставшей как собака, дрожавшей всем телом, хочется только выпить чашку чаю, чего-нибудь съесть, хлебнуть красного вина и рухнуть в постель.
Она слегка успокоилась, сообразив, что молодой человек наверняка прошел мимо спасателей и пожарных. Убедившись, что обе цепочки накинуты, отперла дверь, приоткрыла створку на несколько дюймов.
– Кэтрин Дженнингс? – спросил молодой человек резким пронзительным голосом, жарко дыхнув ей в лицо перечной мятой.
Квартира снята на имя Кэтрин Дженнингс.
– Да.
– Кевин Спинелла из газеты «Аргус». Не уделите пару минут?
– Извините, – бросила Эбби, сразу же попытавшись захлопнуть дверь, однако молодой человек успел вставить в щель ногу.
– Просто хочу кое о чем спросить.
– Извините, – повторила она. – Мне нечего рассказывать.
– Не хотите поблагодарить спасших вас пожарных?
– Я ничего подобного не сказала…
Черт побери – он начал что-то царапать в блокноте!
– Послушайте, миссис… мисс Дженнингс…
Эбби на крючок не попалась.
– Насколько я понял, – продолжал репортер, – вы попали в весьма неприятное положение. Можно прислать к вам фотографа?
– Нельзя, – отрезала она. – Я очень устала.
– Может быть, завтра утром? Когда вам удобно?
– Нет, спасибо. Уберите, пожалуйста, ногу.
– Ваша жизнь была под угрозой?
– Я очень устала, – повторила она. – Спасибо.
– Ладно, я хорошо понимаю, что вам довелось пережить. Слушайте, заскочу завтра вместе с фотографом. Часов в десять утра, годится? Не слишком рано в воскресенье?
– Простите, мне вовсе не хочется никакой огласки.
– Ну, очень хорошо, утром встретимся. – Репортер вытащил ногу.
– Нет, большое спасибо, – твердо проговорила Эбби, захлопывая и запирая дверь на все замки. Черт побери, не хватает только снимков в газете.
В волнении от стремительно кружившихся в голове мыслей вытащила сигареты из сумочки и закурила. Потом пошла на кухню.
Сидевший внизу на улице в старом белом фургоне мужчина тоже закурил, откупорил банку светлого пива «Фостер», стараясь не забрызгать дорогое электронное оборудование, и сделал глоток. В линзы, вставленные в крошечные отверстия, просверленные в крыше, хорошо видна вся квартира, хотя в данный момент улицу отчасти загораживает пожарная машина. Все-таки хоть какое-то разнообразие в долгом дозоре.
К своему полному удовлетворению, увидел промелькнувшую в окнах тень. Она уже на родине.
