«Родина, милая родина», – подумал он про себя с кривой ухмылкой. Почти смешно.
32
11 сентября 2001 года
Лоррейн, по-прежнему в одних трусиках-бикини и с золотой цепочкой на щиколотке, сидела на высоком круглом табурете на кухне, глядя в маленький телевизор, висевший над полкой, дожидаясь, когда вскипит чайник. В пепельнице перед ней полдюжины окурков. Только что закурила очередную сигарету, глубоко затянулась, прижав к уху телефонную трубку, разговаривая со своей лучшей подругой Сью Клингер.
Сью с мужем Стивеном живут в доме, о котором вечно мечтает Лоррейн, – в потрясающем особняке на Тонгдин-авеню, в квартале, который многие считают одним из красивейших в Брайтоне и Хоуве, с видом на весь город до самого моря. Вдобавок у Клингеров вилла в Португалии, пятеро великолепных детей, а Стивен, в отличие от Ронни, похож на царя Мидаса.
[6]
Ронни обещает, что, если Сью и Стивен когда-нибудь соберутся продать дом, они наскребут денег и его купят. Ну конечно. Мечтай, дорогая.
По-прежнему без конца повторялась картинка, на которой два самолета снова и снова врезаются в башни. Как будто продюсер или режиссер программы все не мог поверить в произошедшее и постоянно проигрывал одно и то же, чтобы убедиться. А может, он в шоке думал, что, если неустанно прокручивать одно и то же, самолеты когда-нибудь промахнутся, спокойно пролетят мимо башен и обычное утро в деловом Манхэттене войдет в свои права. Когда внезапно вспыхивал оранжевый огненный шар и шли густые клубы черного дыма, ей становилось совсем плохо.
Вновь и вновь на экране рушились башни, сперва Южная, за ней Северная.
Чайник вскипел, но Лоррейн не сдвинулась с места, не отрывая глаз от экрана, чтобы не проглядеть Ронни. Альфи терся об ноги, а она не обращала на него никакого внимания. Что-то про себя бормотала, но что именно, и сама не слышала, напряженно вглядываясь в каждое лицо на экране.
– Эй, дорогая? Ты слушаешь?
– Да.
– Ронни везунчик. С ним все будет в порядке.
Электрический чайник автоматически выключился. Везунчик. Ее сестра тоже так говорит.
Везунчик.
Ронни, дай Бог, чтоб тебе повезло.
Запищал гудок входящего звонка.
– Господи, Сью, может быть, он! Сразу перезвоню тебе!
Боже мой, пусть это Ронни звонит! Пусть это будет он!..
Но звонила сестра.
– Лори, я только что слышала, что Штаты закрыты.
Мо служит стюардессой в компании «Бритиш эруэйз».
– Что это значит?..
– Самолеты не принимают и не отправляют. Сегодня я должна была лететь в Вашингтон. Все отменилось.
– Надолго? – спросила Лоррейн в новом приступе паники.
– Не знаю. До следующего распоряжения.
– Значит, Ронни завтра не вернется?
– Боюсь, не вернется. Со временем узнаю точнее, но пока возвращаются все самолеты, летевшие в Соединенные Штаты. Значит, садятся в других местах. Будет полный хаос.
– Замечательно, – мрачно проговорила Лоррейн. – Потрясающе, черт побери. Когда ж он, по-твоему, прилетит?
– Не знаю. Попробую как можно скорее уточнить.
Послышался детский возглас, Мо попросила:
– Обожди минуточку, детка, мама разговаривает по телефону.
Лоррейн раздавила в пепельнице сигарету, соскочила со стула, не сводя глаз с телевизора, бросила в кружку чайный пакетик, плеснула кипятку, попятилась, больно ударившись бедром о край кухонного стола.
– Черт побери! Мать твою!
Опустила глаза на секунду, чтобы увидеть новое красное пятно среди неровных рядов синяков – свежих синих и тающих желтоватых. Умный Ронни всегда бьет по телу, никогда в лицо. Синяки легко прятать.
После избиения в учащающихся приступах пьяной ярости плачет, просит прощения.
И она его неизменно прощает.
Прощает, чувствуя, что не оправдывает его ожиданий. Зная, как страстно он жаждет единственного, чего она пока не смогла ему дать. Вожделенного ребенка.
И еще потому, что ужасно боится его потерять.
Потому что страшно любит.
33
Октябрь 2007 года
Выходные выдались не самые лучшие в жизни, мысленно заключил Рой Грейс, сидя в восемь утра понедельника в крошечной тесной приемной дантиста, листая страницы журнала «Суссекс лайф». Фактически кажется, будто прошлая неделя вообще не кончалась.
Доктор Фрейзер Теобальд бесконечно долго проводил обследование, завершившееся лишь в субботу к девяти вечера. И Клио, отлично державшаяся все это время, вчера была необычно резка.
Оба знали, что никто не виновен в крушении планов на выходные, но почему-то чувствовалось, что она его упрекает, точно так же, как Сэнди, когда он поздно возвращался домой или когда в последнюю минуту приходилось отказываться от давно задуманных предприятий, получив срочный вызов. Словно он виноват, что экскаваторщик наткнулся на труп в пятницу в конце дня, а не в более подходящее время.
Клио все хорошо понимает. Лучше многих других знакома с полицейским миром, где рабочие часы не нормируются. Ее собственный мир мало чем отличается. Ее саму могут вызвать в любой час дня и ночи, что нередко случается. Чего ж она на него взъелась?
Рассердилась даже на то, что он провел несколько часов в собственном доме, подстригая кошмарно заросший газон.
Заметила с упреком:
– Ведь ты не косил бы, если бы мы поехали в Лондон. Почему же сейчас возникла подобная необходимость?
Ясно, проблема в доме – в их с Сэнди доме, который действует на Клио как на быка красная тряпка. Хотя он недавно убрал почти все вещи Сэнди, Клио все равно очень редко заглядывает к нему, а когда заглядывает – неуютно себя чувствует. Они там всего раз занимались любовью, не получив особенного удовольствия.
С тех пор неизменно спят у Клио. Все чаще проводя ночи вместе, он принес к ней бритвенные и туалетные принадлежности, темный костюм, свежую белую рубашку, галстук, темные туфли – повседневную униформу.
Клио задала хороший вопрос, и он не сказал ей правду, потому что от этого было бы только хуже. Правда в том, что скелет его потряс. Надо было побыть в одиночестве и подумать.
Подумать, что будет, если это Сэнди.
Отношения с Клио продолжаются долго, дольше, чем с кем-либо другим, кроме Сэнди, но ясно, что, несмотря на все его старания, Сэнди навсегда останется вбитым между ними клином. Пару недель назад, когда они слишком много выпили за обедом, Клио призналась, что ее угнетает тиканье биологических часов, которое звучит для нее как погребальный звон. Он понял, что ей уже требуются обязательства и она думает, что не получит их, пока Сэнди стоит на пути.
