– Carpe diem! – провозгласил он.
Водка пошла хорошо. Лимонный привкус ему сразу понравился. Второй глоток еще лучше.
Русский укоризненно погрозил пальцем у него перед глазами, поднял свою рюмку, глядя ему в глаза, обнажив в подобии улыбки каменные осколки зубов.
– Помнишь, друг, что я тебе вчера говорил?
– Что?
– Когда произносишь тост, выпивая с русским, надо пить до дна. До последней капли. Вот так. – И осушил рюмку.
Вскоре они принялись обмениваться потрясающими историями из своего прошлого, и через два часа Ронни поплыл, едва удерживаясь на высоком табурете. Похоже, Борис занимался самой разнообразной сомнительной деятельностью, включая импорт поддельных фирменных духов и одеколонов, изготовление грин-карт для русских иммигрантов, посреднические услуги русским проституткам, желавшим работать в Америке. Кроме лесбиянок и геев, заверил он Ронни. Нет-нет, абсолютно, на все сто процентов.
Потом неожиданно обнял его за плечи:
– Знаю, друг, ты в беде. Я тебе помогу. Сделаю все, что хочешь.
Ронни с ужасом увидел, что Борис опять разливает водку. Изображение на телеэкране то расплывалось, то фокусировалось. Можно ли ему доверять? Кому-то необходимо довериться, а Борис не похож на парня, склонного к моральным оценкам. По крайней мере, так кажется в данный момент, с одурманенными алкоголем мозгами.
– Собственно, – начал он, – мне требуется еще одна услуга.
Русский не отрывал глаз от мэра Джулиани на экране.
– Окажу любую услугу моему канадскому другу. Что требуется?
Ронни снял бейсболку, придвинулся ближе, понизил голос до шепота:
– Знаешь кого-нибудь, кто может сделать новый паспорт… и визу?
Борис строго взглянул на него:
– Думаешь, где ты сейчас находишься? В посольстве? Это бар, старина, понял?
Ронни вздрогнул от сурового замечания, но друг сразу же широко улыбнулся:
– Паспорт с визой. Конечно. Не волнуйся. Сделаю для тебя все, что хочешь. Есть у меня приятель. Что угодно оформит. Если у тебя есть деньги.
– Сколько?
– В зависимости от визы. Дам адрес. Я с тебя ничего не возьму, понял?
– Ты очень добр.
Русский взмахнул стаканом:
– Carpe diem!
– Carpe diem! – откликнулся Ронни.
Дальнейшее покрылось густым туманом.
69
Октябрь 2007 года
Эбби тупо смотрела в ветровое стекло серого «форда-фокуса», взятого напрокат. Думала, хуже быть не может, а стало еще хуже.
Ехали по брайтонской окружной дороге А-27, слева и справа простирались холмистые поля, над ними широкая полоса чистого синего неба. Свобода, думала она, по-прежнему не свободная, хотя уже не связанная, в джинсах, пуловере, шерстяном пиджаке и кроссовках. Густая трава зеленела после недавнего проливного дождя, и, если бы не гудение обогревателя, наполнявшего машину благословенным теплом, при таком солнце можно было подумать, что на улице лето. Только душу объяла глубокая зимняя тьма.
Чтобы сделать ту запись, необходимо прослушивать телефон матери.
Сидя с ней рядом, Рики вел машину в злобном молчании, стараясь соблюдать скоростные ограничения из боязни, что его остановит полиция. Злоба накапливалась два долгих месяца. Скользкая дорога шла в гору. Он включил поворотник. Был уже здесь нынче утром, знает дорогу. Эбби слушала мерное тиканье, смотрела на огонек, мигающий на приборной доске.
Выпив воды, съев банан с куском хлеба, она более или менее почувствовала себя человеком, начала ясней мыслить, хотя умирала от страха за мать. И за себя. Как Рики отыскал маму? Предположительно, так же, как саму Эбби. Она лихорадочно рылась в памяти, вспоминая, не оставила ли каких-то подсказок в Мельбурне. Черт побери, где он мог раздобыть ее адрес? Должно быть, не так это трудно. Фамилия ему известна; видно, она между делом упоминала, что мать-вдова живет сейчас в Истборне. Сколько Доусонов числится в телефонном справочнике Истборна? Наверняка не слишком много. Особенно для целеустремленного человека.
Он не отвечал ни на один вопрос.
Мать – беспомощная беззащитная старушка, почти инвалид от обширного склероза – пока еще более или менее передвигается, но недалеко и недолго. Несмотря на яростное стремление к независимости, у нее нет физических сил. Ее одолеет ребенок, она бессильна перед любым нападением и все равно упорно отказывается нажимать кнопку тревоги. К ней время от времени заглядывает соседка, по субботним вечерам приходит подруга играть в бинго. Остальное время она проводит в одиночестве.
Теперь Рики знает ее адрес, и это ужасно, учитывая, какой он садист. Есть предчувствие, что он не успокоится, вернув свое достояние, постарается наказать ее вместе с матерью. Из ее доверчивых, откровенных телефонных разговоров он знает, как она любит мать, чувствует себя виноватой за то, что уехала, бросила ее одну, отправилась на другой конец света, когда особенно нужна маме. Будет с удовольствием издеваться над больной женщиной, чтобы причинить боль Эбби.
Машина приближалась к маленькой дорожной развязке. На втором выезде свернула направо, начала подниматься в горку. Справа на несколько миль протянулись поля и усадьбы. Слева промышленный район – разбросанные супермаркеты, фабрики пятидесятых годов, склады, превращенные в офисы, современные индустриальные постройки. В одном из зданий, частично загороженном супермаркетом, располагается уголовная полиция Суссекса, но Эбби об этом не знает. Даже если бы знала, не рискнула б туда обратиться. Каким бы способом ни старался Рики вернуть свои деньги, она их украла. Украла очень много. Но даже если кто-то обокрал преступника, это для него не оправдание.
И настучать друг на друга они не могут, потому что оба все потеряют. Оба попали в безвыходное положение. Однако точно так же известно, что, если отдать требуемое, у Рики не останется никаких оснований сохранять ей жизнь. Скорее наоборот.
Показалось массивное здание с вывеской «Британская книжная торговля», редакция «Аргуса», торговое отделение фирмы «Рено». Едва не проскочив поворот, Рики выругался, ударил по тормозам, скрипнув покрышками. Слишком быстро рванулся под крутым углом, машина резко замерла в нескольких дюймах от «вольво» размерами с грузовик, за рулем которого сидела крошечная женщина, выезжавшая со стоянки перед магазинами.
– Глупая корова, мать твою! – процедил сквозь зубы Рики, выразительно шевеля губами, а женщина в ответ постучала себя по лбу. Эбби на секунду подумала – понадеялась, – что Рики сейчас выскочит из машины, поднимет скандал.
Но «вольво» с ревом умчался прочь, а они поехали вниз мимо стоянки и склада. Въехали в прочные стальные ворота с камерами наблюдения на обоих пилонах, попали во двор, где стояли бронированные инкассаторские машины и грузовики. На всех отличительная черная полоса с золотым щитом, перевитым цепью, и надписью «Саутерн депозит секьюрити».
