Шарик снова задребезжал в металлических ячейках, и тут же у Космеску завибрировал мобильный телефон с выключенным звонком. Он вытащил его из кармана, одновременно видя выпавший номер – семнадцать. Черт! Номер несчастливый, полный проигрыш. Он чуть-чуть отошел от стола, посмотрел на дисплей. Пришел текст от шефа.
Надо немедленно поговорить.
Космеску выскользнул из казино, прошел через автомобильную стоянку к пивной «Везерспун», где имелся в вестибюле телефон-автомат, и переслал по мобильнику его номер шефу. Через минуту раздался звонок. В шумном пабе пришлось крепко прижать трубку к уху.
– Слушаю, – сказал он.
– Ты напортачил, – объявил голос на другом конце. – Крупно.
Поговорив несколько минут, Космеску вернулся к своему столу в казино, но уже не смог сосредоточиться. Проигрыши росли, превысили лимит, достигли двух тысяч трехсот, двух тысяч пятисот фунтов. Вместо того чтобы кончить игру, он лишь злился. Злился и делал глупости.
В двадцать минут четвертого утра, решившись, наконец, уйти, потерял больше пяти тысяч. Никогда так много не проигрывал за одну ночь.
Тем не менее, по обычаю дал гардеробщице и служителю на стоянке и мойке по новенькой хрустящей десятифунтовой бумажке.
24
Рой Грейс в спортивном костюме, бейсболке, кроссовках вышел из парадного Клио около половины шестого утра. В свете уличных фонарей в предрассветных сумерках туман казался янтарным, холодный ветер бросал в лицо соленую морось.
Прошагав по двору, вышел в ворота, по полицейской привычке оглядел улицу вверх и вниз, выискивая что-нибудь подозрительное. Прослужив несколько лет, начинаешь автоматически постоянно фиксировать окружающее – на улице, в магазине, в ресторане. Грейс шутливо назвал эту привычку культурой здоровой подозрительности, и она ему не раз сослужила хорошую службу.
В это утро, в четверг в конце ноября, больше прежнего испытывая необходимость заботиться о Клио, он не увидел на пустых брайтонских улицах ничего внушающего тревогу. Игнорируя боль в спине и ребрах после падения в машине с обрыва Бичи-Хэд, бежал по засыпанным гравием узким пешеходным дорожкам Кенсингтон-Гарденс, мимо кафе и бутиков, магазина подержанной мебели, антикварной лавки, блошиного рынка, по Гарднер-стрит, мимо магазинчика «Луиджи», куда его время от времени затаскивает для обновления гардероба Гленн Брэнсон, самозваный наставник в области стиля.
Добежав до пустой Норт-стрит, увидел свет фар, услышал рев мощного двигателя. Через пару-тройку секунд мимо промчался спортивный черный «мерседес». Водителя едва видно за тонированными стеклами, можно распознать лишь худого и скорее высокого мужчину. Интересно, что он тут делает в такой час? Возвращается с вечеринки? Торопится на паромную переправу или в аэропорт? Не часто увидишь в столь раннее утро дорогую машину. В основном выезжают дешевые автомобили, рабочие фургоны. Конечно, присутствие на дороге «мерседеса» наверняка объясняется вполне резонными причинами, но Грейс все же запомнил номер: GX57CKL.
Он пересек дорогу, пробежал по узким улочкам и переулкам, добрался в конце концов до приморского бульвара. Там никого не было, кроме одинокого мужчины, который выгуливал старую растолстевшую таксу. Разогревшись и меньше хромая, Рой спустился по эстакаде мимо темного ночного клуба «Хани», остановился, сделал несколько наклонов, касаясь пальцами носков кроссовок. Постоял, вдыхая прибрежные запахи соли, мазута, гниющей рыбы, лодочной смолы, размокшего дерева, слушая плеск и гул моря. В лицо летели холодные брызги.
Это одно из самых любимых мест в городе, особенно сейчас, ранним утром, когда кругом пусто. Грейс пристрастился к морю, как к наркотику. Обожает его звуки, ароматы, краски, изменчивое настроение, а больше всего скрытые в нем тайны, секреты, которые оно порой выдает, как вчерашнее тело. Невозможно представить себе жизнь вдали от моря.
Дворцовый пирс – одна из крупнейших вех Брайтона и Хоува – еще освещен. Несколько лет назад новые владельцы переименовали его в Брайтонский пирс, но для Роя и тысяч других жителей города он навсегда останется Дворцовым. Десятки тысяч лампочек горят во всю длину, обрамляют надстройки, придавая гигантской беспорядочной структуре сходство с маяком, вздымающимся к небу. Интересно, скоро ли пирс обяжут выключать огни на ночь ради экономии электроэнергии?
Грейс повернул направо, нырнул в тень под темными массивными балками, где почти двадцать лет назад они с Сэнди впервые поцеловались. Может, его ребенок тоже будет здесь целоваться. Проделав еще полмили, повернул назад к дому Клио. Пробежка сегодня короткая, минут на двадцать, но все равно освежает, наполняет энергией.
Клио и Хамфри еще спят. Рой быстро принял душ, разогрел в микроволновке оставленную Клио овсянку, проглотил, пролистывая страницы вчерашнего «Аргуса», и направился в офис, где поставил машину без четверти семь на своем месте перед Суссекс-Хаус, штаб-квартирой уголовной полиции.
Если никто не помешает, остается целых полтора часа на просмотр электронной почты, поступившей за ночь, и самых срочных бумаг, прежде чем идти в морг на вскрытие «неизвестного мужчины», как пока обозначили тело, вытащенное вчера драгой.
Сначала Грейс запустил компьютер, пробежал глазами сводку за ночь. Ночь выдалась спокойной. Среди самых ярких происшествий нападение на двух гомосексуалистов на Истерн-роуд, взлом офиса, пьяный скандал в муниципальном доме в Маулскомбе, перевернувшийся на шоссе А27 трейлер, шесть разбившихся автомобилей на Тайди-стрит. На последнем сообщении задержался, внимательно перечитал – происшествие недалеко от дома Клио, – но особых подробностей не приводилось. Дальше драка в ранний час на автобусной остановке на Лондон-роуд, потом кража мопеда.
Случаи незначительные, но он старательно досматривал их до конца. Через пару минут открылась дверь и прозвучал слишком знакомый голос:
– Эй, старичок! Рано пришел или поздно уходишь?
– Очень смешно, – буркнул Грейс, подняв глаза на друга, а отныне и постоянного квартиранта Гленна Брэнсона. Выглядит как обычно – костюм, туфли, будто в гости собрался. Высокий, чернокожий, с выбритой до блеска головой, похожей на бильярдный шар, одевается модно, со вкусом. Сегодня в сверкающем сером костюме-тройке с рубашкой в серо-белую полоску и алым шелковым галстуком, на ногах черные начищенные туфли, в руках кружка с кофе.
– Говорят, ты болтал вчера вечером с новым главным констеблем, – продолжал Брэнсон. – Или, лучше сказать, подлизывался?
Грейс улыбнулся. Безумно взволнованный услышанной от Клио новостью, он, все-таки перехватив на секунду начальника, силился сказать что-то умное и вскоре хорошо понял, что не произвел желаемого впечатления. Ну и ладно, не важно. Важно другое – Клио беременна! Носит их ребенка! Что может быть важнее? Хочется поделиться новостью с Гленном, но они вечером договорились помалкивать до поры до времени. Шесть недель слишком малый срок, всякое может случиться. Поэтому он просто кивнул.
– Да, мы с ним побеседовали, причем ты его очень сильно тревожишь.
