Ритуальное убийство? Возможно.
Доноры органов, захороненные в море? На данном этапе маловероятно для серьезного обсуждения.
Работа маньяка-убийцы? Тогда зачем старательно зашивать тела после удаления органов? Чтобы сбить со следа полицию? Вариант пока не отбрасывается.
Нелегальная торговля органами?
В голову вдруг ударила мысль, и Грейс написал: «Бритва Оккама». Монах-философ Уильям Оккам в четырнадцатом веке предложил словно бы срезать острой бритвой все объяснения, кроме самого очевидного и простого, в котором обычно и кроется истина. Суперинтендент склонялся к согласию с братом Оккамом. И с любимым литературным героем Шерлоком Холмсом, который заявлял: «Исключим невозможное, и оставшееся, даже самое невероятное, будет правдой».
Он оглянулся на Гленна Брэнсона, разговаривавшего по мобильнику с озабоченным видом. Хорошо бы его чем-нибудь озадачить, отвлечь от кошмарных судебных проблем с Эри, которую Рой в душе всегда недолюбливал.
Он подошел к сержанту, дождался окончания разговора.
– У меня к тебе есть поручение. Отыщи все, что можно, о нелегальной торговле человеческими органами.
– Тебе новая печень понадобилась, старина? Ничего удивительного.
– Угу, очень смешно. Возьми в помощь Нормана Поттинга. Он мастер раздобывать информацию о подпольных делишках.
– Видел «Грязные прелести»? – спросил Брэнсон.
Грейс покачал головой.
– Про нелегальных эмигрантов, торгующих почками в убогом лондонском отеле.
Грейс навострил уши.
– Правда? Расскажи подробней.
– Рой! – неожиданно окликнула его Надюшка. – Посмотрите, это интересно!
Она указала на крошечную татуировку на девичьем теле.
– Что это значит? – спросил Грейс.
– Не знаю, – ответила патологоанатом.
Он глянул на Брэнсона. Сержант, пожав плечами, констатировал очевидное:
– Это не по-английски.
37
Ромео спускался по стальной лестнице с прутьями-перекладинами, держа в одной руке огромный мешок с продуктами. Валерия, прислонившись к бетонной стене, сидит на своем старом матрасе, укачивает спящего ребенка. Трейси Чэпмен поет про машину. Поет и поет. С ума сойдешь от проклятой песни.
У стены напротив скорчились три незнакомца лет по шестнадцать. Похоже, нанюхались «Ауролака». Перед ними на полу лежит красноречивая прямоугольная пластиковая бутылка с желто-красной этикеткой. Как всегда, в нос ударила вонь, на этот раз с особенной силой после свежих запахов дождя и ветра. Испарения от трубы, немытые тела, грязная одежда, запачканные пеленки…
– Я еду принес! – радостно провозгласил Ромео. – Раздобыл денег, жратвы накупил!
Отреагировала одна Валерия. Большие грустные зрачки лениво перекатились, как мраморные шарики под действием инерции.
– Откуда у тебя деньги?
– Из благотворительности. Их раздают на улицах.
Она равнодушно пожала плечами.
– Те, кто раздает деньги, всегда просят что-то взамен.
Ромео энергично затряс головой.
– Нет, знаешь, это добрая и красивая женщина. – Он шагнул к ней, раскрыл мешок, предъявил содержимое. – Смотри, что я мальцу купил!
Валерия вытащила из пакета банку концентрированного молока.
– Мне за Симону страшно, – сказала она, вертя в руках банку, читая этикетку. – Целый день лежит как колода, даже не шевелится. Все плачет.
Ромео направился к Симоне, присел рядом на корточки, обнял.
– Я тебе шоколадку принес. Твою любимую, темную…
Она молча всхлипнула.
– Зачем?
– Что «зачем»?
Симона не ответила.
Ромео достал шоколадный батончик, сунул ей под нос.
– Зачем? Хотел тебе сделать что-нибудь приятное, вот зачем.
– Мне было бы приятно сейчас умереть.
– Собиралась вчера ехать в Англию. Разве не лучше?
– Это просто мечта, – пробурчала она с мрачным взглядом. – А у таких, как мы, никакие мечты не сбываются.
– Я сегодня одну тетку встретил… Ее зовут Марлен. Может забрать нас в Англию. Хочешь с ней познакомиться?
– Зачем? Зачем ей брать нас в Англию?
– Она из благотворительности! – вдохновенно объяснил Ромео. – Помогает бездомным на улицах. Обещает работу в Англии.
– Эротические танцы танцевать?
– Что захотим. Смешивать коктейли в барах, убирать в гостиницах… Любую работу.
– Она вроде того урода с вокзала?
– Да нет, милая, добрая…
По щекам Симоны опять потекли слезы.
– Тут нам больше нельзя оставаться. Хочешь прожить так всю жизнь?
– Не хочу, чтобы мне снова сделали больно.
– Ты можешь мне поверить, Симона? Можешь?
– Чему я должна верить?
– Мы же видели Англию в газетах, в журналах, по телевизору – хорошая страна. Там люди живут в квартирах. Мы сможем начать там новую жизнь…
– Я больше не хочу новой жизни. Я хочу умереть. Чтоб все кончилось. Это проще.
– Марлен завтра придет. Повидайся с ней, поговори!
– Зачем кому-то надо нам помогать? Мы никто.
– На свете есть все-таки добрые люди.
– Думаешь?
– Точно.
Ромео развернул шоколадку, отломил кусочек.
– Смотри. Она денег дала на еду, на подарки. Хорошая женщина.
– Я гада на вокзале тоже считала хорошим.
– Да ты только представь себя в Англии, в Лондоне! Мы будем жить не в этом дерьме, а в квартире, хорошо зарабатывать… Может, рок-звезд увидим. Говорят, их полным-полно в Лондоне…
– Весь мир дерьмо!
– Пожалуйста, хотя бы повидайся с ней завтра!
Симона протянула руку к шоколадке.
– Неужели действительно хочешь прожить тут еще одну зиму? – не унимался Ромео.
– В подземелье тепло.
– Не поедешь в Лондон из теплого подземелья? Очень умно. Вдруг в Лондоне тоже тепло?
– Пошел в задницу.
Парнишка ухмыльнулся, обрадовавшись, что Симона чуточку оживилась.
– Валерия тоже хочет поехать.
– С ребенком?
– Ну да. Почему бы и нет?
– Эта самая женщина завтра придет?
– Да.
Симона откусила дольку шоколада. Вкусно. Так вкусно, что она тут же сжевала весь батончик.
