Комиссар сидел за рабочим столом в черных брюках и белой рубашке с плетеными погонами, с распущенным зеленым галстуком. В данный момент он был занят, раскуривая сигарету от предыдущего окурка, который затем раздавил в огромной переполненной хрустальной пепельнице. Пол вокруг стола усыпан смятыми листами бумаги, не попавшими в мусорную корзинку.
Сорокалетний Константинеску невысокий, жилистый, с длинной костлявой физиономией, угольно-черными волосами, пронзительными темными глазами с широкими темными кругами под ними. Йен Тиллинг познакомился с ним, когда офицер начал регулярно заходить в «Каса Иона».
– А, мой друг, мистер Йен Тиллинг, кавалер медали Британской империи за заслуги перед румынскими бездомными! – воскликнул он сквозь клубы ядовито-сладкого дыма. – Ну? Встречались со своей королевой?
– Встречался, когда получал побрякушку.
– Что?
– У нас так медаль называется, – объяснил Тиллинг.
Комиссар вытаращил глаза.
– Побрякушка! – повторил он. – Очень хорошо. Может, выпьем, отметим?
– Это было несколько месяцев назад.
Константинеску полез под стол, вытащил бутылку виски, два стаканчика, наполнил их, протянул один Тиллингу.
– Подарок, – объявил он, намекая на взятку. – Хорошее, правда? Особое.
– Отличное, – подтвердил Йен, не желая его разочаровывать.
– За вашу… побрякушку!
Неохотно, но повинуясь протоколу, Тиллинг осушил стакан. Спиртное почти мгновенно ударило в пустой желудок, вскружив голову. Он поставил пустой стаканчик.
– Ну, чем могу помочь своему влиятельному другу? Еще более влиятельному теперь, когда Румыния и Англия стали партнерами по Евросоюзу?
Йен Тиллинг выложил на стол три набора отпечатков пальцев, три фотографии и снимок татуировки «Рарес» крупным планом.
Глядя на них, Константинеску внезапно спросил:
– Кстати, как это получается, что на вас работают такие хорошенькие девушки?
– Действительно, замечательные.
– Красавица Андреа по-прежнему с вами?
– Да. Через месяц замуж выходит.
Физиономия комиссара разочарованно вытянулась. Под тем или иным предлогом он частенько заскакивает в «Каса Иона», но Тиллинг хорошо знает истинную причину – желание поболтать с девушками. Неисправимый бабник при каждом визите безуспешно пытается назначить Андреа свидание. Она, как хороший дипломат, всегда с ним любезна и вежлива, обязательно оставляет открытой щелку для надежды, чтобы сохранить в его лице сторонника приюта.
Стараясь перевести встречу на деловые рельсы, Тиллинг указал на фотографии, объяснил их происхождение.
– Рарес, – повторил Константинеску, когда Тиллинг закончил. – Конечно, румын. У Интерпола есть отпечатки?
– Не могли бы вы сделать мне одолжение, лично проверить? Быстрей будет.
– Ладно.
– И разослать по всем полицейским участкам экземпляры фотографий подростков?
Константинеску закурил очередную сигарету, зашелся кашлем. Прокашлявшись, плеснул себе еще виски, предложил англичанину, который отказался.
– Конечно, без проблем.
Он снова глубоко и хрипло закашлялся, сунул фотографии и отпечатки в коричневый конверт, после чего, к неудовольствию Тиллинга, бросил его в ящик стола. По долгому опыту общения Йен Тиллинг знал о привычке комиссара быстро обо всем забывать. Иногда возникало подозрение, что попавшее в этот ящик оттуда уже никогда не выходит. Впрочем, Константинеску действительно думает о положении бездомных детей на улицах города.
Ладно, все-таки лучше в ящике, чем среди скомканных бумаг на полу.
Семнадцать лет сражаясь с официальными лицами в этой стране, Йен Тиллинг усвоил, что надо быть благодарным за маленькие милости.
69
Мэлу Беккету всегда нелегко разговаривать с бывшей женой, и теперь, сидя напротив нее в тихом кафе на Черч-роуд, он чувствовал себя очень неловко.
После их разрыва, признавая за собой вину и тревожась за душевное здоровье Линн, Мэл взял за правило раз в несколько месяцев приглашать ее на ленч. Она всегда начинала с вопроса: «Ты счастлив?»
Он очутился в положении проклятого за то, что счастлив, и за то, что несчастлив. Если скажешь, что счастлив, Линн будет еще несчастнее. Поэтому на первых встречах он говорил, что несчастлив, о чем она немедленно сообщала друзьям и подругам. Поскольку Брайтон – большая деревня, молва быстро доходила до Джейн.
Мэл вскоре научился нейтральному ответу: «Все в порядке». Но сейчас, слизывая с ложечки взбитые сливки капучино, он понял, что они оба выросли из этой игры. Ему искренне жалко Линн, по-прежнему одинокую; его поразило до глубины души, как она похудела с их последней встречи месяца два назад.
Линн тоже тяжело видеть Мэла. Она замечает, что, хотя он и постарел, с каждым годом он выглядит лучше – внушительнее и мужественней. Если бы он попросил ее вернуться к нему, она сделала бы это в мгновение ока. Боже, как он ей нужен!
– Спасибо, что выкроил время, – сказала она.
Он взглянул на часы:
– Ну что ты! Мне надо будет уйти ровно в час, чтобы поймать вечерний отлив.
Линн грустно улыбнулась, без всякого упрека:
– Господи, как часто я это слышала долгие годы! Надо поймать вечерний отлив!..
На миг они с неподдельной нежностью посмотрели друг другу в глаза.
– Может, эти слова высекут на моем могильном камне, – усмехнулся он.
– По-моему, возникнут проблемы. Я думала, ты хочешь быть похороненным в море.
Мэл рассмеялся:
– Действительно, но… – и споткнулся на полуслове.
Ей не интересно знать мнение Джейн по этому поводу. Сама же она безуспешно возражала все время их совместной жизни.
В кафе было пусто. Только что миновал полдень, для ленча рановато. Официантка принесла заказ – сандвич с солониной для Мэла и порцию салата с тунцом для Линн.
– Двести пятьдесят две тысячи фунтов? – переспросил он.
Она кивнула.
– Знаешь, мы вытащили мертвое тело, попавшее в головку драги, одно из тех самых, о которых трубят все газеты…
– Читала. Представляю, как это тебя потрясло.
– Подросток. Неизвестно откуда, но есть предположения, будто его убили ради органов. Какая-то контрабандная сеть.
Линн пожала плечами:
– Чудовищно. Но это ведь не имеет ни малейшего отношения к ситуации с Кейтлин, правда?
– Позднее нашли еще два трупа. Тоже без внутренних органов.
Мэл снова зачерпнул ложечкой сливки, отправил в рот, оставив на верхней губе следы белой пены, припудренной порошком какао. Несколько лет назад Линн дотянулась бы и вытерла их салфеткой.
