– Где самая глубокая точка, Рой? – поинтересовался Поттинг.
– Во многих местах глубина свыше двухсот футов. Так зачем их топить на шестидесяти пяти?
– Может, в спешке? – предположил Гленн Брэнсон. – Или в панике?
– Те, кого мы ищем, не паникуют, – ответил суперинтендент.
– Может, действительно не посмотрели на карту? – вставила Белла Мой.
Грейс тряхнул головой:
– Я этого не исключаю, но думаю, что трупы там затопили нарочно.
– Почему, Рой? Я не понимаю, – сказала инспектор Мантл.
– В надежде, что их обнаружат.
– Зачем им это надо? – спросил Ник Николл.
– Может быть, кто-то не одобрял их деятельность? – подсказал Грейс. – Затопил тела там, где их могут найти…
– Если ему их деятельность не нравилась, почему просто в полицию не сообщил? – спросил Гленн.
– По самым разным причинам. Я бы первым внес в список пилота или шкипера, который любит деньги, но имеет совесть. Поэтому он их сбрасывает на доступной ныряльщикам небольшой глубине. Если драга не вытащит, можно будет стукнуть в полицию, но долго тянуть нельзя.
Команда молчала. Грейс продолжил:
– Знаю, может быть, я клоню не в ту сторону, но предлагаю новое направление – проверить все суда, начав с Шорэмской гавани. Попросим помощи у начальника порта, операторов шлюза, береговой охраны. Особенно пристальное внимание к быстроходным прогулочным и рыболовным катерам и всем прокатным судам. Гленн, ты занимаешься пропавшей шхуной. Что скажешь?
Сержант помахал пухлым коричневым конвертом:
– Только что, минут пять назад, получил из телефонной компании. Здесь схема размещения ретрансляционных вышек, принимавших сигнал телефона шкипера в пятницу вечером. Мы с Реем Паккардом возьмемся за это дело сразу после инструктажа.
– Хорошая мысль. Но надо осмотреть также другие суда. Теперь еще одно замечание. – Грейс обратился к Поттингу: – Не знаю, почему мы раньше не подумали. Необходимо проверить списки очередников на трансплантацию, кто ждал сердце, легкие, печень, почки, но по какой-то причине был вычеркнут из списка.
– Причины могут быть самые разные, – заметил Поттинг.
Грейс покачал головой:
– Причины-то разные, но лишь два варианта исхода: либо такие пациенты умирают, либо… делают трансплантацию в другом месте.
Запищал его мобильник. Грейс посмотрел на дисплей, узнал код Германии. Звонит Марсель Куллен из Мюнхена.
Жестом извинившись, он вышел в коридор.
– Рой, – сказал немецкий детектив, – вы просили сообщить, когда Марлен Хартман, брокер органов, вернется в Мюнхен…
– Да.
– Так вот, она прилетела вчера поздно вечером. И уже этим утром трижды звонила в ваш город, в Брайтон.
– Замечательно! Не можете назвать номер?
– Никому не расскажете, откуда узнали?
– Даю слово.
Куллен продиктовал номер.
77
Утром без четверти девять Линн сидела на кухне, глядя в ноутбук. Пришли сообщения от клиентов «Трансплантацион-Централе».
Одно из Финикса в штате Аризона от матери тринадцатилетнего сына, два года назад получившего через брокера печень. Женщина дала номер телефона, по которому можно ей позвонить. Она безгранично довольна услугами и уверена, что без помощи Марлен Хартман ее сын не дожил бы до нынешнего дня. Другое от мужчины из Кейптауна, которому компания восемь месяцев назад предоставила новое сердце. Тоже доволен, тоже сообщает номер своего телефона. Третье, особенно трогательное, опять из Америки, из Мадисона, штат Висконсин. Сестра двадцатилетней девушки, которой пересадили почку, предлагает звонить в любое время. Четвертое от шведки из Стокгольма: ее тридцатилетнему мужу пересажено сердце и легкие. Пятое от женщины из Манчестера – в прошлом году ее восемнадцатилетней дочери сделана трансплантация печени. Сообщается адрес, номер телефона.
Линн, еще в халате, пила чай. Целую ночь почти глаз не сомкнула, вся на взводе. Кейтлин зашла в гостиную плача, до крови расчесывая руки и ноги. Успокоив ее, Линн лежала без сна, стараясь все тщательно обдумать.
Трудно принять огромные деньги Люка и последние сбережения матери. Вклад Мэла меньше ее беспокоит – в конце концов, Кейтлин и его дочка тоже. Но более всего пугает, что трансплантат не будет функционировать. В контракте, оставленном фрау Хартман, предусмотрен отказ пересаженной печени. В случае неудачи или отторжения в течение шести месяцев печень будет заменена бесплатно.
Все равно, черт возьми, нет гарантии, что орган заработает. Но допустим, заработает. Тогда возникнут очередные проблемы: на предотвращающие отторжение медикаменты потребуется несколько тысяч фунтов в год.
Самое главное – альтернативы нет. Кроме той, которую невозможно представить.
А если Марлен Хартман все-таки аферистка? Накануне вечером Линн тайком направила из офиса запросы и получила надежные сведения. Тем не менее она до тошноты опасается очередного шага – подписать контракт, отправить факсом в Мюнхен, перечислить пятьдесят процентов. Сто пятьдесят тысяч фунтов.
По телевизору крутят «Завтрак», звук выключен, хозяин с хозяйкой сидят на диване, болтают с красавицей гостьей лет двадцати. Актрису Линн смутно узнала. Темные волосы, фигура как у Кейтлин. Она вдруг представила, что на этом диване сидит дочь, смеется, рассказывает хозяевам, как чуть не умерла, но сумела обыграть систему – хо-хо-хо! Может быть, Кейтлин станет звездой. Вполне возможно. Красивая девочка, на нее обращают внимание. Кроме того, она – личность. Если к ней вернется здоровье, станет кем пожелает.
Если… Линн взглянула на часы, быстренько подсчитала, спросила:
– Висконсин отстает от Соединенного Королевства на шесть-семь часов, так?
– Финикс, наверно, на столько же, – промямлил Люк, развалившийся на диване в гостиной.
– Значит, там середина ночи. Очень хотелось бы поговорить с этой матерью… Я ей днем позвоню.
– А у той в Манчестере дочка почти того же возраста. Можно ей звякнуть. По-моему, вы с ней сконтачите.
Линн взглянула на Люка и, несмотря на усталость и смятение чувств, вдруг почувствовала к нему глубокую симпатию.
– Хорошая мысль, – кивнула она и набрала домашний номер женщины из Манчестера.
После шести гудков сработал автоответчик. Попробовала мобильный. Почти сразу раздался щелчок и на гулком фоне раздался голос.
– Алло? – ответила женщина с сильным северным акцентом.
Линн представилась, поблагодарила за сообщение.
– Я сейчас отвожу младших детей, – сказала женщина. – Буду дома через двадцать минут. Можно вам перезвонить?
– Конечно.
