Гленн покачал головой:
– Давай лучше не будем об этом. Железнодорожная катастрофа, и все, будь я проклят. – Он хлебнул из кружки, вытер с губ пену. – Хочу послушать про тебя, про Мюнхен… про Сэнди.
Грейс взял стакан, повертел, звеня кубиками льда под лившуюся из динамиков песню Джонни Кэша «Огненное кольцо».
– Вот это настоящая музыка.
Гленн закатил глаза.
– Я думаю, Сэнди мертва… и давно. С моей стороны глупо было хранить надежду. Только потерял девять лет жизни. – Грейс передернул плечами. – Сколько медиумов повидал… Знаешь, многие говорили одно и то же: с ней невозможно связаться, значит, ее как бы нет в мире духов.
– Что это значит?
– По их представлениям, если ее нет в мире духов, то есть среди мертвых, значит, она жива. – Он еще выпил. Стакан на удивление быстро опустел. Он взмахнул им перед глазами друга. – Это что, двойная доза?
Гленн кивнул.
– Еще выпью – одинарную, не нарушив закона. Тебе полбутылки?
– Пинту. Я большой мальчик, могу принять больше, чем ты.
Грейс вернулся с новой выпивкой, сел, заметив, что в его отсутствие сержант докончил первую пинту.
– Значит, медиумам не веришь? – спросил Гленн. – Хоть всегда верил в парапсихологию.
– Не знаю, чему верить. В будущем году минет десять лет с ее исчезновения. Долгий срок. Либо она физически умерла, либо умерла для меня. Если десять лет живет, не пытаясь связаться, то и не объявится. – Он помолчал. – Не хочу потерять Клио, Гленн.
– Она тебе отлично подходит. Потрясающая женщина. Тут я с тобой согласен.
– Если не покончу с Сэнди, потеряю Клио. А я этого не допущу.
Гленн ласково ткнул кулаком друга в щеку:
– Впервые слышу от тебя такие слова.
Грейс кивнул:
– А я впервые испытываю такое чувство. Дал своей поверенной указание начать процесс официального признания смерти.
Гленн пристально посмотрел на него:
– Знаешь, приятель, важен не только судебный процесс, но и психологический, правда?
– Что ты имеешь в виду?
Гленн постучал себя по виску:
– Веру. Вот тут.
– Справлюсь, – заверил Грейс и криво усмехнулся. – Поверь мне. Я коп.
81
Доктор Росс Хантер сидел на краешке кровати Кейтлин, пока Линн внизу готовила ему чай. В комнате царил хаос, было душно, стоял густой запах пота. Доктор чувствовал исходивший от Кейтлин влажный жар, глядя сквозь очки в черепаховой оправе со стеклами-полумесяцами на ее желтое лицо и темные круги под глазами. Волосы всклокочены. Девочка полулежит на подушках, под покрывалом, в розовом халатике поверх ночной рубашки, с болтающимися на шее наушниками. На столике рядом маленький белый плеер и книжка в бумажной обложке о жизни Майкла Джордана, рядом пушистые игрушечные медвежата.
– Как себя чувствуешь? – спросил он.
– Мне блеск прислали, – еле слышно пробормотала она.
Доктор нахмурился:
– Что?
– На Фейсбук
[28]
блеск прислали, – объяснила Кейтлин неразборчиво.
– Что это такое?
– Одна вещь из Фейсбука. Моя подруга Джемма прислала. А Митци выхода не дает.
– М-м-м… – Доктор был полностью сбит с толку.
– А Митч Саймонс – знаете? – прислал колеса, чтоб легче было передвигаться.
Доктор огляделся в поисках колес, осмотрел мишень для игры в дартс на стене, с которой свешивался фиолетовый удав, футляр для саксофона у стены, крошечную игрушечную лошадку на колесиках, бесприютно стоявшую среди разбросанной по ковру обуви.
– Вот эти? – уточнил он.
Кейтлин качнула головой:
– Нет, – и замахала рукой, как бы стараясь выманить из головы мысль. – Из Фейсбука. Для передвижения. Как бы виртуальные.
Глаза ее закрылись, словно она обессилела от разговора.
Доктор наклонился, открыл медицинский саквояж. Вернулась Линн с чаем и диетическим печеньем на тарелочке.
Доктор поблагодарил и снова обратился к Кейтлин:
– Я только измерю давление и температуру, хорошо?
Она кивнула, не открывая глаз, и прошептала:
– Как скажете.
Через десять минут доктор спустился вниз вместе с Линн. Они зашли на кухню, сели за стол. Доктор еще не успел открыть рот, а Линн уже знала, что он скажет, потому что его лицо было очень встревоженным.
– Положение тяжелое…
Чувствуя подступившие слезы, она испытывала отчаянное искушение открыться ему, рассказать обо всем. Но реакцию предсказать невозможно. Росс Хантер честен и не одобрит ее, даже если верит в правильность принятого решения. Поэтому она только угрюмо кивнула и выдохнула с тяжелым сердцем:
– Да. Знаю.
– Надо вернуть ее в больницу. Позвонить в скорую?
– Росс… – запнулась Линн, – послушайте… я… – Затрясла головой, закрыла лицо руками, изо всех сил стараясь разумно мыслить. – Боже мой, я теряю рассудок.
– Линн, – мягко сказал он, – понимаю, вы думаете, будто можете за ней дома ухаживать, но данная ситуация не только опасна для жизни, бедная девочка сильно страдает. У нее все тело сплошная рана. Температура высокая. Ухудшение состояния после нашей последней встречи катастрофическое. Если хотите услышать правду – она здесь не выживет. Я говорил о ней с доктором Грэнджером. Единственный вариант – трансплантация, причем срочная, пока она не слишком ослабла.
– Хотите вернуть ее в Королевскую больницу?
– Немедленно. Нынче же вечером.
– Вы там когда-нибудь были, Росс?
– Несколько лет уже не был.
– Это не больница, а полный кошмар. Персонал не виноват. Там есть очень хорошие люди. Дело в системе. В системе национального здравоохранения. В государстве, в правительстве. Вам легко говорить о госпитализации, но на самом деле это значит сунуть ее в общую палату со слабоумными стариками, с боем добывать каталку… Вечером в половине девятого меня от нее выгоняют…
– Линн, детей не кладут в одну палату с взрослыми!
– Кладут, когда все кругом переполнено.
– Мы обязательно постараемся, чтобы такого больше не случилось.
– Росс, я адски боюсь за нее.
– Теперь она быстро получит трансплантат.
– Вы уверены? Действительно уверены? Знаете, как система работает?
– Доктор Грэнджер позаботится.
Линн тряхнула головой:
