Пострадавших от Туфельщика пока объединяет только одно. Все они недавно купили в брайтонских магазинах дорогие туфли. Все, кроме Мэнди Торп.
Несмотря на заверения доктора Праудфута, суперинтендент Грейс по-прежнему считал, что Мэнди Торп изнасиловал не Туфельщик, а кто-то другой. Может быть, подражатель.
Зазвонил телефон: констебль Майкл Форман из ОШ-1.
— Только что докладывали с «отеля-900». Они идут на заправку, сэр. Ничего особенного не заметили, кроме двух возможных аномалий на старом цементном заводе.
— Аномалий?! — ошеломленно повторил Грейс. Интересно, что вертолетчики называют аномалиями?
Он знал, что у них на борту имеется инфракрасное оборудование, тепловизор, способный различить человека в темноте или густом тумане по теплу, испускаемому телом. С помощью тепловизора можно обнаружить, например, угонщика, который прячется от полиции в лесу или в темном переулке. К сожалению, прибор реагирует не только на людей, но и на животных — и вообще на любой источник тепла.
— Совершенно верно, сэр. Но кто там, они сказать не могут. Может, люди, а может, на завод забрели лисы, барсуки, кошки или собаки.
— Ладно, вышли туда опергруппу, пусть все проверят. И держи меня в курсе.
Через полчаса констебль Форман перезвонил Грейсу. Ворота старого цементного заводы закрыты. Забор высокий, в десять футов, сверху колючая проволока. И везде камеры.
— Куда попадает картинка? — спросил Грейс.
— В зал видеомониторинга обслуживающей фирмы. Фирма местная, брайтонская, надежная. Называется «Суссекский дистанционный контроль». Если бы там что-нибудь происходило, они бы сразу заметили, сэр.
— Знакомое название, — сказал Грейс.
— Полицейское управление тоже заключило с ними контракт. Кажется, именно они обслуживают Суссекс-Хаус.
— А, ну ладно…
Как и все местные жители, Грейс отлично знал старый цементный завод. Если подъезжать к Брайтону с запада, он виден издалека. Ходили слухи, что завод снова собираются запустить после почти двадцатилетнего перерыва. Завод занимает огромную территорию. На ней несколько строений — бывших цехов. Каждый размером со стадион, а то и больше. Грейс не знал, кто сейчас владеет заводом, но, несомненно, на воротах имеется вывеска.
Чтобы провести там обыск, нужно либо заручиться согласием владельцев, либо добыть ордер. А чтобы обыск прошел успешно, туда придется направить большую бригаду. И искать придется днем.
Он сделал пометку в блокноте — дела на утро.
114
18 января, воскресенье
— Джесси! — крикнул он. — Тебе звонят!
Голос у него звучал так убедительно, что она почти ему поверила.
— Джесси! Это Бенедикт! Предлагает мне сделку, чтобы я тебя выпустил! Но сначала он хочет убедиться, что ты в порядке. Он хочет поговорить с тобой!
Она продолжала молчать, пытаясь сообразить, что делать. Неужели Бенедикт правда позвонил, что вполне вероятно, и этот подонок ответил?
Или он бьет наугад?
Никаких денег у Бенедикта нет. О чем он может договариваться с ее похитителем? И потом, эта мразь — настоящий извращенец, Туфельщик или как там его. Он хотел, чтобы она ввела в себя шпильку от туфли… О чем с таким можно договариваться? Скорее всего, он врет.
Кроме того, Джесси понимала: стоит ей подать голос, и она выдаст себя.
Она скорчилась на старых мешках с цементом. Руки и ноги затекли, отчаянно хотелось пить. И все же здесь, наверху, она в относительной безопасности. Она слышала, как он почти два часа ползал по ангару, сначала внизу, потом по площадке у нее над головой, потом обследовал еще один уровень, который, судя по звукам, находился почти под ней. Однажды он подобрался так близко, что Джесси услышала его сопение. Он тоже старался не выдать себя ни единым звуком. Иногда это у него не получалось — когда он с размаху врезался в какой-нибудь выступ или спотыкался. Но фонарик он все равно не включал.
Может, разбил? Или батарейка села…
Неожиданно Джесси заметила внизу красный огонек, и по спине у нее побежали мурашки.
В технике она не очень разбиралась, зато помнила кино, в котором маньяк надел прибор ночного видения. От него тоже исходил едва различимый красный огонек. Неужели у Туфельщика тоже есть такой?!
Значит, он может следить за ней, оставаясь при этом невидимым!
Тогда почему он до сих пор не набросился на нее? Ответ может быть только один: он не может ее найти.
Для того и врет про звонок от Бенедикта.
Одно он знал наверняка. Внизу ее нет. Он обшарил каждый сантиметр пола. Должно быть, она поднялась выше, но куда? На верхнем ярусе — шнеки подачи сыпучих материалов и печи для обжига. Там много мест, где можно спрятаться, но он обыскал их все.
А она не дура, эта сучка! Может, она все время перемещается с места на место? С каждой минутой он все больше тревожился. Надо во что бы то ни стало увезти ее отсюда. А еще надо завтра обязательно показаться на работе. Завтра очень важный день. У него переговоры с потенциальным крупным клиентом и встреча с руководством банка — пора расширять дело. Перед важными переговорами необходимо хоть немного поспать.
А еще нужно показаться окулисту.
— Джесси! — снова позвал он ласковым голосом. — Тебя к телефо-о-о-о-ну! — И через несколько секунд: — Джесси, я знаю, где ты! Я вижу тебя наверху! Если гора не идет к Магомету, тогда Магомет идет к горе!
Ответом ему было молчание. Снова хлопнула дверца кухонного шкафчика. И снова — через четыре секунды:
— Джесси, лучше отзовись. Когда я тебя найду, тебе же будет хуже… Тебе будет очень-очень плохо!
* * *
Джесси не издала ни звука. Одно она знала точно. Пока здесь темно, у этой мрази есть перед ней преимущество. Но как только взойдет солнце и в заброшенный цех начнут проникать слабые лучи света, все сразу изменится. Он пытается ее запугать; вполне возможно, он способен на многое. Но она не сомневалась, что сильно поранила ему глаз. И нож по-прежнему у нее — под рукой.
Сейчас полночь. Солнце взойдет часов в семь утра. Ей надо каким-то образом собраться с силами, забыть о мучительной жажде и усталости. О том, чтобы поспать, не может быть и речи.
Завтра сюда проникнет луч света. Ангар очень старый. Он уже рассыпается. Где-нибудь наверняка есть дыра, через которую она сможет проползти. Даже если придется лезть на крышу.
115
19 января, понедельник
Несмотря на решительные возражения Кена Акотта, Грейс отказался освободить его подзащитного, Джона Керриджа, или Ра. Он добился в суде продления срока содержания таксиста под стражей еще на тридцать шесть часов. Ему охотно пошли навстречу; дело в том, что допросы Керриджа еще и не начинались — ведь адвокат потребовал непременного присутствия на них врача-психиатра.
