— Кто-то сейчас здорово потешается над нами, — сказал Ник Николл.
— И что все это значит? — осведомилась Эмма Джейн Бутвуд. — Сейчас орудует тот же самый тип или подражатель с извращенным чувством юмора?
— Эти сведения получили огласку? — спросил Майкл Форман.
Грейс покачал головой:
— Нет. Про Маршу Моррис не известно никому.
— Даже «Аргусу»?
— Особенно «Аргусу». — Грейс кивнул Брэнсону, чтобы тот продолжал.
— Дальше еще интереснее, — заявил сержант. — Вторую жертву изнасиловали у нее дома, на Хоув-Парк-роуд, ровно через две недели после первого эпизода.
— Богатенький квартал, — заметил Майкл Форман.
— Очень, — кивнул Грейс.
Брэнсон продолжал:
— Когда она приехала домой, сигнализация была включена. Она отключила ее, поднялась к себе в спальню, и тут на нее набросился насильник — выскочил из платяного шкафа.
— Совсем как с Рокси Пирс вчера ночью, — сказал Грейс. — Судя по тому, что нам пока известно.
Все долго молчали.
После паузы Брэнсон продолжил:
— Третью жертву Туфельщик изнасиловал на набережной, рядом с Дворцовым пирсом. Четвертую — на автостоянке на Черчилл-сквер. На пятую, и последнюю, — если предположения шефа правильны — он напал, когда та шла домой в канун Рождества после совместной пьянки с подругами.
Белла Мой подняла руку:
— Значит, Гленн, ты считаешь, что в течение недели нам нужно обращать особое внимание на автостоянки?
— Не торопись, Белла, — сказал Грейс. — Мы не позволим ему так далеко зайти!
Его улыбка излучала уверенность. Правда, в глубине души он такой уверенности не испытывал.
1998
38
6 января, вторник
— Эта штука работает? — спросил он.
— Ну да, конечно, работает. Иначе я бы не стал ее продавать! — Владелец магазина подержанных вещей на Льюис-роуд так глянул на мозгляка в коричневой спецовке, словно тот оскорбил его в лучших чувствах. — У меня здесь все работает, приятель, понял? Если хочешь барахло, могу направить тебя в другую точку, совсем рядом. А я торгую только качественным товаром. У меня все работает.
— Да уж, лучше пусть работает. — Он посмотрел на белый настольный морозильник, втиснутый между перевернутыми столами, офисными стульями на колесиках и перевернутыми вверх дном диванами на задах громадного магазина подержанной мебели.
— Если не будет работать, верну деньги, с гарантией, понял? В течение трех дней верну деньги без вопросов.
— Значит, хотите за него пятьдесят фунтов?
— Угу.
— А оптовая цена какая?
— У меня здесь все по оптовой цене.
— Я дам вам сорок.
— Наличными?
— Угу.
— И самовывоз? За такую цену я доставку не делаю.
— Вынести поможете?
— Да.
— Тогда поживее. А то я машину не на место поставил, а инспектор уже близко…
Через пять минут он запрыгнул в кабину «форда-транзита», опередив на несколько секунд инспектора дорожной полиции, завел мотор, съехал с тротуара и пересек две сплошные. Раздался громкий лязг — его новое приобретение, съехав с дерюжной подстилки, ударилось о металлический борт. Через несколько секунд морозильник заскользил по полу и врезался в перегородку кабины. Он ударил по тормозам, вписываясь в плотный поток машин на перекрестке с круговым движением.
«Форд-транзит» прополз мимо супермаркета «Сейнзбериз», повернул налево на перекрестке, проехал под виадуком и дальше покатил прямо, в сторону Хоува, к запертому гаражу, в котором его ждала молодая женщина.
Молодая женщина, чье лицо смотрело на него с первой полосы «Аргуса», из каждого газетного киоска. Крупные буквы вопрошали: «Вы ее видели?» А дальше шло ее имя. Рейчел Райан.
Он кивнул про себя. Да. Ага. Я ее видел!
Я знаю, где она!
Она ждет меня!
39
Туфли — ваше оружие, дамочки! С их помощью вы так или иначе мучаете мужчин, причиняете им боль… да?
Так вот что я вам скажу. Мучительна не только физическая боль. Да, если ударить каблуком, потом будут синяки и ссадины. Это очень больно. Но меня терзают и звуки, которые издают ваши туфельки. Цок-цок-цок каблучками по голым половицам, по мощеным улицам, по плитке, по кирпичным дорожкам…
Ты надеваешь дорогие туфли. Это значит, ты куда-то идешь — а меня бросаешь. Я слушаю, как цоканье постепенно стихает вдали. Вот последний звук, который я от тебя слышу. И первый, который говорит о том, что ты возвращаешься. Через много часов. Иногда проходит целый день. Ты не говоришь, где ты была. Только смеешься надо мной, презрительно улыбаешься.
Однажды ты вернулась, а я был расстроен, и ты подошла ко мне. Я думал, ты хочешь меня поцеловать. Но ты не поцеловала — помнишь? Ты наступила своей шпилькой мне на босую ступню. Ввинтила каблук до самого пола.
Наши дни
40
10 января, суббота
Он уже забыл, до чего это здорово. И как затягивает! Он решил: всего один разок, в память о добрых старых временах. Но один разок тут же заставил его желать другого раза. И сейчас он снова собирался сделать то же самое.
О да!
Зимой почти всегда можно носить пальто и шарф, прятать свой кадык, безбоязненно семенить по улицам, притворяясь элегантной дамочкой среднего возраста. Свой гардероб он подобрал тщательно, со вкусом: платье «Карен Миллен», верблюжье пальто «Прада», шаль «Корнелия Джеймс», большая яркая сумка через плечо и облегающие черные кожаные перчатки на руках! Но больше всего ему нравилось, как смотрятся на ногах сапожки с эффектом мокрой кожи. Да! Ему сегодня о-о-о-чень хорошо! Он бодр и возбужден!
Он не спеша семенил по центральным улочкам Брайтона под моросящим дождиком. Закутанный, закрытый от дождя и холодного ветра и… да, о-о-о-о-чень сексуальный! Он то и дело искоса любовался своим отражением в витринах магазинов. Навстречу попались двое мужчин среднего возраста; один, поравнявшись, смерил его одобрительным взглядом. Он лукаво улыбнулся в ответ, покачивая бедрами и пробиваясь в плотной толпе народу. До чего узкие тротуары! Прошел мимо современного ювелирного магазина, потом мимо антикварного магазина, где, как говорили, скупают краденое…
Дальше он прошел мимо паба «Голова друида», бывшей насосной станции, «Английского ресторана», перешел Ист-стрит и повернул направо, в сторону автовокзала и набережной. Не доходя до ресторана, в котором раньше был кинотеатр «Эй-би-си», он повернул налево и оказался снаружи от места своего назначения.
