— Дэн Пейтон слушает. — Краткое молчание. — Понял, сэр, спасибо. Я в Центре предварительного заключения с задержанной.
С задержанной… Карли содрогнулась.
— Да, сэр, спасибо. — Констебль сунул мобильник в нагрудный кармашек, повернулся к ней с бесстрастным непроницаемым выражением. — Прошу прощения, должен кое-что уточнить. Миссис Чейз, вы задержаны по подозрению в наезде со смертельным исходом и управлении транспортным средством в нетрезвом состоянии. Вы вправе хранить молчание, но сокрытие каких-либо сведений в ходе расследования может повредить вашей последующей защите в суде. Ваши ответы будут рассматриваться как официальные показания.
На горле словно сжалась петля. Во рту пересохло, язык и губы онемели.
— Велосипедист умер?.. — еле слышно прошептала она.
— К сожалению.
— Это не я… Я его не сбивала. Врезалась в стенку… чтобы не сбить. Свернула, чтобы не сбить, потому что он ехал по встречной. Иначе бы сбила. — Карли вдруг в панике встрепенулась. — Моя машина… надо ее забрать… в ремонт…
— Мы обо всем позаботимся. К сожалению, машину пока придется изъять.
Вышли в узкий коридор с кремовыми стенами и многочисленными зелеными дверями. Перед поворотом направо в глаза бросилась желтая табличка с надписью: «Внимание, ведется уборка!»
Остановились перед зеленой дверью с маленьким стеклянным окошечком. Констебль открыл ее и препроводил охваченную ужасом Карли в камеру.
— Вы меня здесь оставите?..
Запищала рация, полицейский ответил. Карли в смятении оглядывала помещение. Маленькое, узкое, с унитазом и раковиной на стене. В дальнем конце жесткая постель с голубой подушкой. Едко пахнет дезинфекцией.
Констебль закончил беседу и обратился к ней:
— Здесь будете дожидаться солиситора.
— А… как же машина? Когда ее отдадут ремонтировать?
— Это будет зависеть от старшего следователя. Не раньше, чем закончится следствие и состоится суд.
— Но на это уйдет несколько месяцев!..
— Сожалею. Такова обычная практика.
— А… там мои вещи…
— Личные вещи получите в приемнике, куда отправят машину. Вас уведомят. Ну, мне надо идти. Вы останетесь здесь. Хорошо?
Нехорошо. Совсем нехорошо. Но она слишком потрясена, чтобы спорить. Потому лишь тупо кивнула.
И дверь за полицейским захлопнулась.
Карли взглянула вверх, откуда на нее взирала камера наблюдения. Шагнула к постели, взглянула на высокое матовое окошко. Села, стараясь собраться с мыслями.
Но в памяти лишь без конца прокручивалась картина происшествия. Белый фургон позади нее. Велосипедист под рефрижератором.
Смерть.
В дверь стукнули, и она открылась. Карли вскочила, увидев невысокую пухлую женщину в белой рубашке с черным воротником, катившую перед собой тележку, нагруженную потрепанными книжками в бумажной обложке.
— Желаете что-нибудь из библиотеки?
Она затрясла головой, вдруг подумав о Тайлере. Сын задерживается после уроков, учится играть на корнете.
Через пару секунд дверь закрылась.
Внезапно жутко захотелось пописать, но это невозможно перед чертовой камерой наблюдения. Неожиданно вспыхнула ярость.
Распроклятый Дэйв Престон! Не будь он таким сукиным сыном, не напилась бы до чертиков. Не разбила бы машину. Конечно, она всегда готова выпить вечером пару бокалов вина. Только так, как вчера, — никогда.
Если б ответила ему отказом…
Если б забросила Тайлера в школу раньше на минуту-другую…
Чересчур много «если».
Смерть.
Велосипедист умер.
В какое-то мгновение выехал на нее. Откуда ни возьмись. И умер.
Она точно его не сбивала.
Господи помилуй, он вывернул на встречную полосу! Теперь ее обвиняют…
Дверь внезапно распахнулась. За ней стоит худой высокий мужчина в белой рубахе с черными погонами. Рядом маячит учтивая физиономия одного из ее старших партнеров — Кена Акотта.
Многим коллегам он напоминает молодого Дастина Хоффмана и в данный момент действительно похож на известного киногероя: короткие жесткие темные волосы, серый костюм в тонкую полоску, сверкающие штиблеты от Гуччи, небольшой черный кейс. Шагнул в камеру, источая властную уверенность.
Акотт пользуется заслуженной репутацией одного из самых ловких юристов в Брайтоне и Хоуве. Если кто-то способен вытащить ее из заварухи, то именно он.
Видя, с каким апломбом держится Кен, Карли сломалась, утратила всякое самообладание и рванулась к нему со слезами.
20
Незадолго до пяти Рой Грейс сидел в своем кабинете на первом этаже в отделе тяжких преступлений суссекского полицейского управления, прихлебывая чай из кружки и отыскивая в Интернете все, что связано с нынешним состоянием Клио.
Пусть чай практически холодный — он давно привык к остывшей еде и чуть теплым напиткам. С тех пор как почти мальчишкой пришел в полицию двадцать с лишним лет назад. Именно тогда он усвоил, что любая еда и питье — это роскошь. Если тебе требуется свежемолотый кофе и здоровые домашние блюда, значит, ты ошибся в выборе профессии.
Сегодня больше, чем обычно. Кажется, будто горы бумаг растут самовольно, словно замешенные на дрожжах, а электронные сообщения поступают быстрее — не успеваешь читать. Трудно на чем-нибудь сосредоточиться, кроме Клио. После ухода утром из больницы он только и делает, что звонит, проверяет. Несомненно, дежурная сестра уже признала его одержимым.
Перед глазами на столе открытая пухлая папка. Сегодня он не только руководитель отдела тяжких преступлений, но и дежурный старший следователь, а значит, обязан знакомиться с каждым новым правонарушением. Для кого-то работа заканчивается с арестом подозреваемого, а для него это лишь первая стадия. Поддерживать обвинение во многом труднее, чем поймать преступника.
Мир суперинтендента Грейса населяют сплошные мерзавцы, но мало кто из них хуже жирного гада, который смотрит сейчас на него с тюремных фотографий в фас и профиль. Карл Веннер, бывший офицер армии США, заперт ныне в тюремном крыле категории В за весьма прибыльный бизнес — съемки грязных фильмов, запечатлевших пытки и убийства реальных людей, которые покупали по Интернету богатые извращенцы. При аресте скотины был ранен Гленн Брэнсон. Дело стало в высшей степени личным. Скоро суд.
Взяв секундную передышку, Грейс откинулся на спинку кресла, глядя в южное окно. Суссекс-Хаус — главное управление уголовных расследований — стоит на холме в промышленной зоне на окраине Брайтона и Хоува. Под окном торчит из земли скелетообразное дерево. Овальная кирпичная стена окружает узкую потрескавшуюся бетонную парковку. Дальше загруженная дорога и забор, за которым высится слабо замаскированный голыми деревцами серый прямоугольник супермаркета — неофициальной столовой сотрудников управления. Еще дальше видны в ясный день крыши Брайтона, иногда и голубой Ла-Манш. Сегодня вид застилает серая зимняя дымка.
