— Мы могли бы подкинуть кое-какие средства вашей лаборатории в Беркшире, — продолжил Рорке. — Но я не думаю, что наши инвестиции таким образом дадут ценные результаты, и, откровенно говоря, я не думаю, что даже с соответствующим финансированием вы в вашем сегодняшнем положении сможете хотя бы приблизиться к вашему подлинному уровню. И доктор Кроу, и я — мы оба считаем вас самым выдающимся генетиком в нашей стране, а может быть, и в мире. И будут ли у нас совместные дела или нет, у вас впереди время больших творческих открытий.
Баннерман улыбнулся.
— Получи вы соответствующее оборудование и финансирование, я думаю, вы могли бы достичь гораздо большего — и это ни в коей мере не подвергает сомнению все, что вы уже успели сделать.
— Какого рода оборудование?
— То, которое вы видели здесь на шестом, седьмом и восьмом этажах; то, которое стоит на наших предприятиях в Великобритании в Рединге, Бирмингеме и Эдинбурге. Или за границей — в Берне, Франкфурте и Шарлоттесвилле. — Сделав паузу, Рорке поднес к губам свою чашку. — Мы делаем вам очень простое предложение: мы хотим, чтобы вы присоединились к «Бендикс Шер» и возглавили нашу всемирную программу генетических исследований.
Баннерман отрицательно покачал головой:
— Я очень польщен, джентльмены, но я ученый, а не бизнесмен. Я хочу заниматься исследованиями, а не руководить организацией.
— Мне кажется, сэр Нейл высказался не совсем ясно, — примирительно произнес Кроу. — Исследования — это именно то, чего мы хотим от вас. И больше ничего. В вашем распоряжении будут все человеческие ресурсы, и, стоит вам пожелать, «Бендикс Шер» предоставит вам любое оборудование.
Дик Баннерман ни минуты не колебался.
— Я не могу бросить своих сотрудников.
— Не думаю, что это будет проблемой, — сказал Рорке, выжидающе глянув на Кроу.
— Да, — немного помедлив, согласился Кроу. — Уверен, что мы сможем взять ваших ключевых сотрудников.
— Весь мой штат состоит из ключевых сотрудников, — мгновенно отреагировал Баннерман. — Чертовски трудно вести работы в тех областях, в которых они специализируются. Я хотел бы получить от вас заверение, что никто из них не будет уволен. Кроме того, я хочу получить от вас заверение, что моя дочь сможет продолжить работу в качестве моей главной помощницы.
Монти понимала, что некоторых споров из-за сотрудников было не избежать, но ее поразило само предложение, и она была уверена, что теперь-то отец не отвергнет его.
— Можете ли вы точно сообщить, какой бюджет будет в нашем распоряжении и какое вознаграждение мы получим? — спросила она.
Кроу улыбнулся и, казалось, из чистого воздуха извлек два одинаковых документа, один из которых он протянул Монти, а другой — ее отцу. Это были первые образцы бумаги, которые Монти увидела в этом здании.
Крупные буквы шапки гласили: «Распространение ограничено: только для членов главного директората. Из офиса председателя». А внизу был заголовок: «Предложения с целью приобретения Лаборатории генетических исследований Баннермана».
— Эти типы — сущие педерасты, не так ли? — сказал Дик Баннерман, когда лифт стремительно летел на нижний этаж.
Монти приложила палец к губам, предостерегающе глянув на объектив над дверью.
— Они могут нас прослушивать, — шепнула она.
Он пожал плечами, но больше не промолвил ни слова, пока они не покинули здание и не подошли к машине.
— Почему ты их так обозвал, папа?
— Да вот за ланчем в голову пришло… они думали, что я прямо-таки поражен.
— А меня все поразило, — сказала Монти. — И компания, и ее сотрудники.
— У них есть вполне приличный инструментарий, — признал отец. — Несколько штуковин, с которыми хотелось бы поработать.
— Несколько?
— Я обратил внимание на плюсы, — задумчиво произнес он. — Но увидел и чертовски много минусов.
— А вот я минусов не видела, — возразила она. — Ни одного.
8
Лондон. Суббота, 22 октября 1994 года
Др. БРЮС КАТЦ. М-Р ДУНСТЕН ОГВАН. «МЕЖДУНАРОДНЫЕ ФАКТОРЫ». МИССИС В. АЛАССИО. М-Р ДЖОНСОН — «ФОРД МОТОР КОМПАНИ». Р. ПАТЕЛ. А. КОН. «КРОССГЕЙТС ТРЕЙВЕЛ». М-Р ОБЕРТЕЛЛИ. МИСС РЕДМЕЙН.
Коннор Моллой обвел взглядом вереницу встречающих с плакатами в руках пассажиров, выходивших после таможни в зал прибытия аэропорта Хитроу. Не найдя среди них своего имени, он остановился, оперся на поручень багажной тележки и более внимательно осмотрел море лиц и плакатики.
В свои тридцать с небольшим, при росте больше шести футов, с короткими черными волосами, беспорядочно зачесанными назад, пусть даже с покрасневшими после длительного перелета через разные часовые пояса глазами, он производил эффектное впечатление, и кое-кто из встречающих поглядывал на него, прикидывая, не кинозвезду ли он увидел.
Весь его внешний вид так и кричал об Индустрии Развлечений: на нем была джинсовая рубашка с открытым воротом, через который виднелась белая футболка, добела вылинявшие хлопчатобумажные брюки, тяжелые ботинки и замшевая авиационная куртка. В лице его были черты и Тома Круза, и Тима Роббинса, причем в улучшенном варианте. С любой точки зрения Коннор Моллой обладал чертовски привлекательной внешностью и обаянием, которое тем сильнее проявлялось, что он сам его не осознавал. Строго говоря, в избранной им профессии внешний вид ничего не значил; он мог добиться успеха, родись он Человеком-слоном.
Наконец его взгляд упал на человека, который проталкивался к нему сквозь толпу, и понял, что это его водитель.
— Коннор Моллой? Я Чарли Роули. Нам придется вместе работать. Сегодня утром на дорогах просто гребаная давка — я уж думал, что мы с вами разминемся!
— Я думаю, самолет прибыл чуть раньше. Пилот сказал, что нам в хвост дул сильный попутный ветер, — ответил Коннор, сразу же проникаясь симпатией к веселому характеру этого человека.
Они обменялись рукопожатиями. Хотя Чарли Роули тоже было чуть за тридцать, но, судя по тому, как он отдувался и потел, он был явно не в форме. Не обращая внимания на протесты Коннора, он отнял у него багажную тележку и покатил ее через зал прилета.
Американец стремительно двигался на выход, а Моллой тащил с собой заплечную сумку, где лежал компьютер лэптоп, который он всю дорогу не выпускал из виду.
— Очень любезно было с вашей стороны приехать встречать меня… хотя вам не стоило беспокоиться… я мог взять такси.
— Директор и слышать об этом не захотел бы! «БШ» очень трепетно относится к таким личным подробностям. Вы же слышали лозунг: «Самая заботливая компания в мире»? Так вот, это относится к ее сотрудникам так же, как и к покупателям.
Коннор заметил нотку цинизма.
— Ну да, конечно, для вас нет ничего приятнее, чем потерять утро субботы.
