Группы — кодоны — по три из четырех оснований. Аденин, тимин, гуанин, цитозин — это были строительные блоки бытия. На листах проявленных пленок, которые лежали рядом с ним, он читал их в длинных колонках горизонтальных строк, которые напоминали штриховой код.
Пока была только одна осечка, если можно так выразиться, в самом начале недели: его первоначальный анализ показал, что «Матернокс» содержит ДНК, но, когда он попытался вырастить ее, ничего не получилось. В серии последующих тестов он выяснил, что это была не ДНК, а РНК. В генной инженерии вирусы РНК часто используются как система доставки. То есть похоже было, что капсула «Матернокса» содержала некую форму попытки генной инженерии. Но какой именно?
С помощью реверсивной транскриптазы он скопировал и перевел РНК в ДНК и получил возможность провести с ней серию вертикальных гелевых тестов, которые оставили свой след на листах пленок. Каждая из них содержала двести оснований, первые из которых он сейчас выводил к себе на экран. Он должен был придумать подходящее название для этого теста — такое, которое позволяло бы ему тут же опознавать его, но для другого ровно ничего не значило бы.
«КАПСУЛА 1, SEQ», — напечатал он.
Затем нашел в Интернете адрес Лондонского банка данных по геномам, Британского центра организации «Геном человека», набрал его данные и стал ждать соединения. Через несколько секунд на экране появилось знакомое приветствие «Добро пожаловать в Центр ресурсов „Геном человека“», а вместе с ним — инструкции и список различных вариантов действий.
Организация «Геном человека» из всех совместных научных предприятий ставила перед собой самые честолюбивые цели. Все ученые имели свободный доступ к серии международных программ, по которым все новые гены идентифицировались и незамедлительно поступали в общую базу данных. В соответствии с целью проекта к 2005 году предполагалось идентифицировать и расположить в соответствующем порядке все сто тысяч генов человеческого тела.
Дик Баннерман включил свою программу «Проскан» и дал указание старенькому компьютеру — провести поиск по всей базе данных и попытаться найти соотношение между двумя сотнями оснований (их комбинацию он только что ввел) и любым существующим геном. Он нажал клавишу «Enter», чтобы начать процесс, и задумчиво откинулся на спинку стула. Такой поиск может занять несколько часов.
Девять часов. Возможно, его ждет долгая ночь, но он был только рад снова оказаться в своей старой лаборатории. Здесь он чувствовал себя легко и раскованно, куда удобнее, чем в том гребаном здании Бендикс — несмотря на все его оборудование и умелых помощников.
Что за грязь, подумал он, в какую проклятую и кровавую кутерьму Монти их втянула. Она была хорошей девочкой и всегда желала только добра, но он, черт побери, должен был следовать лишь инстинктам и не позволять, чтобы она его уговорила. Да, они всегда вместе боролись за финансирование, но добивались успеха, потому что у них всюду были друзья. Им не приходилось отчитываться перед этим слизняком Кроу, не приходилось заполнять бланки в трех экземплярах, когда была нужна коробка для пипеток или хотелось сходить в туалет.
Кроу был из тех людей, на которых он предпочитал не тратить время. Да, это было правдой, что, не в пример многим исполнительным директорам в фармацевтической индустрии, у него действительно было научное образование — и надо признать, достаточно серьезное, — но Баннерман считал его слишком самодовольным и самонадеянным. Кроме того, главной причиной неприязни было то, что Баннерман причислял его к той породе ученых-бизнесменов, которых в исследованиях интересует лишь коммерческая сторона.
Оставив лабораторию, он пошел через кампус, собираясь найти что-нибудь перекусить. По пути он размышлял, насколько неуязвим их контракт с «Бендикс Шер» и не сможет ли его адвокат найти какой-нибудь способ вытащить их отсюда, пока еще старая лаборатория пригодна для работы.
Приободрившись после легкой трапезы, доктор Баннерман вернулся в лабораторию и сразу же заметил, что цифры на экране компьютера застыли в неподвижности, давая понять, что поиск закончен. Он сел и уставился на экран.
Посередине его делила линия. Слева размещались колонки оснований, которые он ввел, озаглавленные «Цель для сравнения». Справа располагался свежий набор под заголовком «Ближайшее совпадение». А ниже сообщалось:
«ПРОЦЕНТ СОВПАДЕНИЯ 86%
ОПРЕДЕЛЕНИЕ полиовирус (полиомиелит РНК)».
Не веря своим глазам, он изумленно покачал головой. Полио. Значит, именно этим и занимается «Матернокс»? Переносит гены, которые вызывают полиозаболевание, в организм беременной женщины? Нет. Должно быть какое-то иное объяснение. Он взял свой диктофон, включающийся от звука голоса, и сообщил о последней находке. Затем добавил несколько временных выводов.
«Наличие полиовируса, возможно, указывает на намерение воспользоваться оральным способом введения лекарства. Большинство вирусов не могут быть использованы для доставки генетического материала оральным способом, потому что они не смогут выжить в желудочной среде. А полиовирус сможет. Производить дефектные полиовирусы, неспособные к репликации, достаточно просто».
Он снова прочел слова на экране. Восемьдесят шесть процентов сходства — но все же не полная идентичность. Он решил, что очень важно ввести в базу данных все свои результаты.
Он вышел из банка данных генома и начал долгую и монотонную работу над следующими шестью тысячами оснований — одним пальцем, по одной букве…
Было уже около полуночи, когда он наконец дал указание провести очередное сравнение, но сейчас банк данных имел дело с полным набором последовательностей.
Его данные свидетельствовали, что первые две тысячи оснований и последние две тысячи давали восемьдесят шесть процентов совпадений с полио. Но он был поражен совпадением центральных двух тысяч оснований и снова уставился на экран.
«ПРОЦЕНТ СОВПАДЕНИЙ: 98 % ПО 2000 ОСНОВАНИЙ».
Его подозрения оправдались. Полиовирус был вектором, системой доставки; он находился на конце каждой нитки. По его мнению, восемьдесят шесть процентов совпадений, а не все сто объяснялись тем фактом, что вирус был обработан так, чтобы предупредить его копирование, — и тем самым он инфицировал реципиента полио.
Наконец вся эта ситуация начала обретать смысл, хотя он отчаянно надеялся, что ошибается.
Он вспомнил о пропавших досье — особенно об одном из них, — читая четкие буквы, которые сейчас составляли на экране перед ним его название.
— Вы подонки, — задыхаясь, сказал он, стараясь сдержать и ужас, и вспышку гнева. — Господи, какие же вы подонки!
По экрану проплыло какое-то отражение, и на стол упала тень. Он развернул стул и удивленно воззрился на доктора Винсента Кроу, оказавшегося в лаборатории. И стоявшего у него прямо за спиной.
Исполнительный директор был, как всегда, безукоризненно элегантен. На нем было пальто верблюжьей шерсти с вельветовым воротником. Руки он держал за спиной.
