Она засмеялась. Они наконец добрались до двери гостиницы.
– Давай выпьем, – предложил Кен, и они прошли в бар с дискотекой, где сели за слабо освещенный угловой столик.
За соседним расположилась группа коммивояжеров. Один из них рассказывал анекдот, остальные хихикали. У стойки бара сидела в одиночестве женщина с длинными, не по возрасту, светлыми волосами и в мини-юбке. Кен мельком взглянул на нее, встретился взглядом с Сэм и подмигнул.
– А не сделать ли нам Джейку подарочек? Посадим ее дожидаться в его номере, а? – Он знаком подозвал официанта и заказал бутылочку шампанского «Крэг». – В виде любезности от «Замечательной пищи Спея», – сказал он. – Потанцевать не хочешь?
Сэм посмотрела на него, удивленная:
– С удовольствием.
Он взял ее руки в свои и, мягко увлекая ее за собой, повел на площадку для танцев. Она почувствовала, как нервная дрожь пробегает по шее и дальше вниз, к животу.
Звучала мелодия «Когда мужчина любит женщину», Кен посмотрел на нее пристально и лукаво, придвигаясь все ближе.
Нет-нет, Сэм.
Серьезная опасность.
Ее руки трепетали, и она ощутила, что струйка пота сбегает сзади вниз по шее. Он наклонил голову, и их губы слегка соприкоснулись. Она резко отшатнулась назад, словно от разряда тока, а потом быстро, будто клюнула, поцеловала его и плотно прижалась своей щекой к его щеке. Она почувствовала колючесть его щетины, запах одеколона и шампуня, а еще чистый и грубый запах его пота сквозь рубашку из толстой хлопчатобумажной ткани.
Они танцевали, щеки их соприкасались, и она настороженно косилась по сторонам: вдруг Чарли Эдмундс или еще какой-нибудь знакомый неожиданно окажется здесь. Но в баре вообще не было никого, кроме коммивояжеров, гоготавших над очередным анекдотом, и старой шлюшки у стойки бара, курившей в одиночестве сигарету.
Сэм чувствовала, что руки Кена сильно и жадно гладят ее спину, и она вдруг вспомнила другой случай, казалось позабытый ею навсегда. Холодная ветреная ночь. Густой запах кожи автомобильных сидений. Легкое чувственное прикосновение руки того юноши к покрывшемуся мурашками бедру, как раз поверх чулка. Из приемника льется подогревающе-страстная мелодия «Жё тэм, жё тем»
[15]
. Окна совсем запотели, и она вспомнила, как тогда в темноте боялась, что вдруг какой-нибудь любознательный тип тайком подглядывает за ними. Она отчетливо припомнила треск разрываемой бумаги, маслянисто-резиновый запах презерватива, шуршание одежды и неловкое сопение. А потом, спустя считаные мгновения, она лежала на спине, чувствуя на себе невыносимо тяжелое тело этого юнца, все шептавшего ей: «Ну и как было? Ничего, а? Господи, это было клево!» В самом деле? Она даже не была уверена, это произошло у него по-настоящему, кончил ли он в нее или же произошел, как это там называется… преждевременный выброс, что ли, или как там еще.
Сэнди. Ей удалось вспомнить его имя, но лицо стерлось из памяти. Красивые волосы… Вот и все. Остальное представало каким-то расплывшимся пятном.
Музыка прекратилась, и она отстранилась от Кена. Их глаза встретились.
– Ты очень привлекательный, Кен. Не искушай меня.
– Я?! Да я просто танцую, – сказал он, но его глаза неотрывно глядели в ее глаза. – Я бы хотел переспать с тобой.
Она покачала головой:
– У нас отличные отношения, Кен. Давай не… – Она пожала плечами. – Я должна быть сильной именно сейчас. Я должна быть сильной, сохранять голову ясной… так или иначе. – Она крепко обняла его. – Я не сомневаюсь, заниматься с тобой любовью – самая замечательная вещь на свете, но я не могу, понимаешь? – Она мягко коснулась зубами мочки его уха, а потом отстранилась. – Давай присядем и выпьем.
Шампанское уже стояло на столе, и он разлил им понемногу. Они чокнулись бокалами и выпили, Кен закурил новую сигарету.
– Мне казалось, что отношения между тобой и Ричардом… – начал было он.
– Не такие уж блестящие, – закончила она. – Не знаю, что с ним случилось. Он так сильно изменился за последние несколько месяцев.
– Что ты имеешь в виду?
– Он стал другим человеком. Я не знаю, оттого ли это, что… – Она уставилась на пузырьки в бокале. – Есть один довольно странный тип, с которым Ричард ужасно подружился. Не знаю, может, он заимел над ним такую власть… вроде какого-нибудь Свенгале
[16]
.
Кен скептически нахмурился.
– Да-да, Кен, именно это я имею в виду. Он все время разговаривает с ним по телефону. Раньше он отстаивал собственное мнение, казалось, с этим всегда было все в порядке, а потом этот тип, Андреас Беренсен, дал ему в прошлом году то ли совет, то ли сведения, полученные частным путем, которые подтверждались, и Ричард наварил на этом уйму денег, ну и теперь он, можно сказать, даже в сортир не ходит, не спросив у своего дружка на то разрешения.
– А кто он такой, этот Андреас Беренсен?
– Директор одного из швейцарских банков. – Она пожала плечами и выпила еще немного. – Может быть, я просто нервно реагирую на него. Может, дело вовсе не в нем… а во мне. Возможно, Ричард попросту больше не считает меня привлекательной. Он пьет чертовски много. Иногда я думаю, не нервное ли истощение у него. – Она печально улыбнулась. – Я… я чувствую, что это серьезно, что я просто обязана быть рядом. И обязана быть сильной.
– Ну, Ричард – парень везучий.
– Только вот вместо жены у него какая-то чокнутая, да?
– Никакая ты не чокнутая, Сэм. Ты – прекрасная, потрясающая, очаровательная девушка. Ясно?
– Так точно, босс.
Кен ухмыльнулся, а Сэм снова мельком оглянулась по сторонам.
– Сэм, ты вроде бы нервничаешь, да?
– Нет. Просто смотрю, нет ли тут кого…
– Смотришь, не прибыл ли учитель, чтобы отправить нас всех баиньки? Никто по-настоящему не меняется в жизни, а?
– А ты разве так не считаешь?
– Нет.
– Ты не считаешь, что мы… – Сэм отодвинулась немного назад, чтобы посмотреть на него с более далекого расстояния, – что мы стали жестче?
– «Она считала, что любовь – это не более чем контакт между двумя оболочками из кожи, но тем не менее она плакала, когда я от нее ушел».
– Франсуаза Саган, да?
– Ты ее тоже почитываешь?
– Ну, раньше я увлекалась популярной философией…
– А чем ты увлекаешься сейчас? Реальностью?
– Нет, – сказала она. – Мне кажется, что реальности с меня достаточно. Моя жизнь переполнена реальностью. Думаю, я заслужила немножко фантазии.
