Она потрясла головой, пытаясь отвернуться, посмотреть вверх, сквозь это крошечное оконце, которое она пробила на свет в снежной толще. В этот момент дневной свет вдруг померк, на мгновение он совершенно пропал. Почва вокруг нее загудела и задрожала.
О господи, только бы снова не лавина. Только не двигайся. Ну, пожалуйста.
Она увидела над собою вращающиеся лопасти.
Вентилятор.
Черные лопасти, надвигающиеся на нее с безумным жужжанием.
Пропеллер.
Вентилятор.
Потрескавшийся потолок.
Яичная скорлупа.
Черные лопасти.
Вертолет.
А потом они начали удаляться дальше, в сторону. И грохот прекратился.
Вертолет.
О, пожалуйста, вернитесь назад. Я же здесь. Пожалуйста, вернитесь назад.
Но он улетел.
– Помогите! – пронзительно закричала она. – Помогите! Помогите мне!
Она услышала, как что-то царапается и скребется уже над головой, и взволнованный голос, кричащий по-французски:
– СЮДА! СЮДА! СЮДА!
Послышался внезапный оглушительный грохот, и поток снега и льда обрушился на нее. Лицо Андреаса затряслось, завибрировало, словно он смеялся, черный капюшон приподнимался и опускался, как на живом, будто он все еще дышал, все еще смеялся над нею. Голова начала приближаться, ближе, ближе, дюйм за дюймом, словно собиралась поцеловать ее.
НЕТ. НЕТ. НЕТ. НЕТ.
Опять послышался грохот. Свет исчез, и она оказалась в кромешной тьме.
Погребена в темноте и в молчании.
В пустоте.
В пустоте, где можно визжать до скончания века.
Что-то мягкое, холодное и влажное коснулось ее ресниц, легонько двигаясь взад-вперед, еле слышно скребясь; чье-то лицо придвигалось все ближе, прижимаясь к ее лицу.
Она дернулась назад, отчаянно мотая головой, пытаясь вжаться затылком в лед, но это ей не удалось, чужое лицо прижималось к ней все сильнее и сильнее, терлось об ее лицо; будто их головы медленно сжимались с двух сторон страшными тисками.
Боль все росла. Дышать стало труднее, она жадно глотала воздух, задыхаясь, пытаясь понять, что происходит, но ужас, который ослеплял ее еще больше, чем эта темнота, мешал думать.
Ты душишь меня.
Ты раздавливаешь меня.
Ты делаешь мне так больно.
А потом в ее голове словно что-то взорвалось.
Вроде электрической лампочки.
И все остановилось.
46
Неизвестный лысый мужчина улыбался ей из темноты и протягивал руки.
Она отпрянула назад, хотела оттолкнуть его ногами, но не смогла даже пошевелиться.
– Оставь меня в покое! – пронзительно завизжала она.
Он, вздрогнув, заморгал, а потом снова заулыбался нежно и успокаивающе. Сэм нахмурилась. Другой, сообразила она, совершенно другой. Большие теплые глаза и кустистая черная борода.
– Все хорошо, пожалуйста, все хорошо, – сказал он.
Сэм внимательно наблюдала за ним, совершенно озадаченная. Откуда эта вибрация и оглушительный грохот, который эхом отдавался вокруг, будто она находится внутри жестяного барабана? А непонятно откуда взявшиеся запахи веревки, масла, смазки и выхлопных газов? Она услышала щелчок какой-то застежки, лязг цепочки и чей-то крик. Это бородатый мужчина прокричал что-то в ответ, но шум заглушил его слова. Она почувствовала, что ее руку сдавили.
– Все хорошо, таракашка. С тобой все отлично. Все должно быть хорошо.
Ричард.
Она слегка повернула голову и увидела проплывающие мимо пихты, потом – голубую ледяную стену, а потом – ничего, кроме серой туманной дымки, как будто она только что застала конец какого-то семейного видеофильма.
– Как вы себя чувствуете? – Мужчина с кустистой бородой снова наклонился над ней.
– Ноги болят.
– Мы дадим вам кое-что от этого. У вас нет аллергии на какие-нибудь лекарства?
Она покачала головой. Движение причинило ей боль.
– А где я нахожусь?
– В вертолете. Мы сейчас моментально доставим вас в больницу в Висп. Надо только подождать еще несколько минуток.
Ее руку снова сдавили, и она ощутила, что ее гладят по лбу. Она открыла глаза, ее затошнило. Она увидела Ричарда, стоящего над ней. Он гладил ее лоб.
– С тобой все хорошо. Все будет отлично.
За его спиной промелькнули в отдалении очертания вершины Маттерхорна. Она приподнялась немного, превозмогая боль, пытаясь вспомнить, что с ней произошло.
– Ложись, таракашка. И не пытайся садиться.
Она успела разглядеть голубовато-стальную стену льда, отвесно уходящую вниз в конце глубокого оврага. А неподалеку от стены, на склоне горы зияла довольно широкая расщелина.
Вот там-то она и была.
На мгновение овраг и сосна пропали из вида, а потом она снова смогла ясно увидеть все, прямо под собой. Они летели на одном уровне с ущельем, и она рассмотрела его вдоль и поперек. На верхней части склона, прежде занесенной снегом, теперь высились острые скалы, покрытые грязным месивом. Справа эти скалы тянулись вниз до того самого выступа, а за ними начиналась ледяная стена. А слева грязное месиво постепенно превращалось в снег, лежащий огромными, толстыми пластами, похожими на белые валуны, хаотично нагроможденные друг на друга. Пласты образовывали что-то вроде обледеневшей стены в несколько ярдов высотой, которая обрывалась как раз рядом с этим выступом. А еще дальше, слева, где ледяная стена оканчивалась и где спуск был не такой крутой, опять громоздились ледяные валуны, устилая склон до второго выступа.
На обоих выступах, и верхнем и нижнем, мужчины в коричневой одежде устало бродили между этих валунов. Они двигались цепью, короткими шажками, втыкая тонкие металлические прутья в снег между каждым валуном. Они поднимали голову и шли дальше, протыкая снег на каждом шагу.
– Сумасшедшие, – произнес чей-то голос позади нее. Она повернулась и увидела, что мужчина с кустистой бородой посмотрел сперва на нее, а потом на Ричарда. Он покачал головой и посмотрел сердито, сердито и с болью. – Сумасшедшие. Вы-вы, англичане. Просто сумасшедшие. Почему вы поехали на лыжах туда вон, вниз? – Он слегка постучал согнутым пальцем себе по лбу. – Сумасшедшие.
– Я… – Но возражать не хотелось. – Извините, – сказала Сэм.
– Я думаю, что вам очень повезло.
– Повезло?!
Мужчина жестом показал в окно и снова покачал головой.
– Видите вон там? Этот лед, эти стены? Это же уму непостижимо. Посмотрите, куда вы спускались вниз.
